Призрак (ЛП)

— Теперь ты приходишь на мое собрание и издеваешься над Лешенькой у всех навиду? Оскорбляешь его жену в присутствии братьев? Ты осознаешь последствия таких действий. И если бы это был кто-то другой, ты бы этого не сделал.

Это правда, что мой отец знает о последствиях. Вот почему он остается непримиримым, когда встречается со мной взглядом. Он осознает, что теперь этого не избежать. И единственное, что у него осталось, — это его гордость, которой он не пожертвует ни за что.

— Он дефектный, — отвечает Сергей. — Ничего не стоит. Он мне не сын.

Виктор достает телефон и набирает сообщение одному из своих солдат, в комнате тихо, пока мы ждем, что произойдет дальше. Через несколько мгновений появляется Боевик с ножницами и передает их Виктору.

— Николай, — говорит Виктор. — Окажи мне честь.

Николай бросает взгляд на Сергея и получает его одобрительный кивок. Затем он берет ножницы у Виктора и тянется к его руке.

— Нет, — останавливает его Виктор. — Только не пальцы.

Сергей пытается скрыть страх на лице, но он есть. Он молча встречает взгляд Виктора, ожидая наказания. Даже я не дышу, и я знаю, что Николай тоже не дышит.

— Ухо… — говорит Виктор.

В комнате тихо. На долгое мгновение. Но Николай больше не медлит, а Сергей не протестует.

Я наблюдаю, как мой отец пытается стойко выдержать, пока Николай отрезает ему ухо. Это длится не очень долго. Подобно трусу, каким он, по сути, и является, он падает от боли на колени. Я испытываю небольшой укол сожаления о Николае. Это, безусловно, вбьет клин между ними, как и предполагал Виктор.

Но приказ пахана никогда и никем не будет подвергаться сомнению или игнорироваться. И Николай не заслуживает моего сочувствия.

Когда представление заканчивается, Виктор бросает Николаю носовой платок, чтобы остановить кровотечение. И тут Сергей вздыхает с облегчением.

Мы все верим, что все кончено. Наказание за его проступки было приведено в исполнение, и теперь он знает, что никогда больше не будет говорить плохо о моей жене.

Но Виктор еще не закончил.

— Я освобождаю тебя от обязанностей Авторитета, — объявляет он. — И с этого момента ты будешь подчиняться Николаю как Боевик. Он займет твое место.

— Ты же не серьезно, — рявкает Сергей. — Он еще зеленый.

— Ему двадцать пять. И он ведет себя так, как должен вести себя Вор.

Виктор ловит мой взгляд, прежде чем продолжить.

— И кроме того, ты должен быть счастлив. Он — твоя гордость и радость, не так ли?

Глава 27 Талия

Алексей приходит поздно.

Я знаю, потому что не могу спать в его отсутствие.

Несмотря на то, что мы все еще в разных мирах и, вероятно, никогда не будем доверять друг другу, его присутствие в доме — единственное, что заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Хотя этого и не должно быть. Хотя это самая глупая вещь, которую я могла сделать после Дмитрия.

Я слышу, как он возится в своем кабинете, а затем ругается, прежде чем в коридоре зажигается свет. Я свешиваю ноги с кровати и двигаюсь к нему, как к маяку в ночи.

Я нахожу его за столом, он наливает себе рюмку коньяка, хотя очевидно, что он уже выпил несколько. Горит только лампа рядом с его столом, поэтому свет тусклый, но даже сейчас я могу сказать, что что-то не так.

Когда его лицо появляется в поле зрения, я вижу, что у него разбита губа и синяк на щеке.

Я захожу внутрь и подхожу к нему, привлекая его внимание только тогда, когда оказываюсь прямо перед ним.

— Возвращайся в постель.

Его голос резок и холоден. Я игнорирую его и вместо этого обхожу стол.

Он слишком взвинчен, поэтому я не хочу сидеть у него на коленях. Вместо этого я сажусь напротив него на стол. Изучая его, он делает то же самое.

— Чего ты хочешь? — спрашивает он.

Прямо сейчас я хочу исправить то, что причиняет ему боль. Но я не знаю как. Мне никто никогда не показывал как надо. Поэтому я делаю единственное, что в моих силах, чтобы достучаться до него. Использую единственный верный способ, который я знаю.

Я приподнимаю бедра и сбрасываю шорты, пока он наблюдает, а следом снимаю футболку. А потом распластанная лежу на его столе полностью обнаженная, раздвигая ноги, чтобы он мог меня видеть. Моя рука медленно скользит между бедер, играю с собой, пока он наблюдает.

В комнате тихо, и я полностью завладела его вниманием. Коньяк давно позабыт, он слегка наклоняется вперед, его глаза скользят по моему телу.

— Ты сказал, что будешь трахать меня каждый день, — говорю я ему. — Но ты лжец.

В следующую секунду он вдавливает меня в поверхность стола весом своего тела. Я никогда не видела, чтобы он двигался так быстро.

Его тело прижимает меня к столу, одна рука запутывается в моих волосах и дергает мою голову в сторону, чтобы он мог поцеловать мое горло. Другой возится с ремнем и молнией. Он высвобождает свой член, а затем погружается в меня.

Раздается удовлетворенный вздох, а затем какой-то сердитый приглушенный шепот на русском куда-то мне в горло. Он впечатывает меня в стол, и я получаю контроль над ним, обхватывая его ногами и позволяя ему использовать меня.