Призрак и статуя

Синие глаза широко раскрылись, а губы варвара растянулись в ухмылке.

— Ты поразительная женщина, — сказал Конан Юлии-Медее. — Клянусь Кромом, ты мне нравишься, и я не буду иметь ничего против, если эту ночь ты проведешь в моих объятиях. Обещаю, они будут нежными, как аренджунская халва, и надежными, как аргосская кутузка.

Юлия-Медея засмеялась и кивнула.

— Я согласна, — просто сказала она.

Ианитор посмотрел на Конана с плохо скрытой завистью.

* * *

Всю дорогу до виллы Конан раздумывал о случившемся. Были ли простым совпадением их побег с каторги, неожиданная смерть мужа Юлии-Медеи, появление загадочных рисунков на степах ее дома? Или за этим стоит чья-то злая воля? Конан, как это ни странно, не был суеверен. Многие образованные и цивилизованные люди, жители больших городов, были куда более суеверны, нежели варвар из диких гор Киммерии. Конан почти не верил в приметы и редко считал совпадения выражением воли богов. Он предпочитал искать всему разумное объяснение и зачастую оказывался прав: больше половины таинственных случаев были делом рук злонамеренных людей, которые преследовали свои корыстные цели.

Теперь Конан почти окончательно уверился в том, что Рубрий сумел скрыться с галеры сразу вслед за тем, как ее покинули Конан и Ианитор. Не следовало им задерживаться в Коринфии. Пока Ианитор наслаждался любовью одураченной красавицы, а Конан пропивал деньги, заработанные приятелем, в лучших кабаках, в компании лучших куртизанок Коринфии, Рубрий не терял времени даром.

Проклятый коротышка! Кто бы ожидал от него подобной прыти!

— Как погиб твой муж, Юлия-Медея? — спросил Конан, приблизившись на своем вороном к всаднице на гнедой лошадке.

В утреннем свете красота женщины поистине сверкала: сияли ее золотые волосы, выбивающиеся из-под капюшона, сверкали зеленые глаза, светлой медью вспыхивали брови и ресницы. А еще — и это тоже было заметно — вчерашняя ночь явно пошла ей на пользу: с ее лица исчезло кисловатое выражение, какое появляется даже у самых привлекательных женщин, которые слишком долго живут в одиночестве, без мужчины.

— Почему ты спрашиваешь об этом, Конан? — удивилась Юлия-Медея.

— Есть причина, — сказал Конан твердо. — Расскажи мне об этом подробно.

— Он отправился на охоту с двумя своими старыми друзьями, нашими соседями, Бибуло-ном и Фуфидием, — начала Юлия-Медея. — Они стреляли уток из луков. Они делали это довольно часто по осени. Мой муж неловко упал с лошади и сломал себе шею.

— Удивительное происшествие! — сказал Конан. — А раньше он когда-нибудь падал с лошади?

— Не припомню. Но мы с ним прожили не так долго.

— Сколько?

— Пять лет.

— Если бы он имел привычку падать с лошади, Юлия-Медея, то за пять лет ты бы об этом узнала, можешь мне поверить. Нет, дорогая, все не так просто. Упал с лошади! Почему-то я в это не верю.

— Ты хочешь сказать… — Юлия-Медея побледнела. — Но это невозможно!

— Что, дорогая, невозможно? В этом мире, под этим солнцем, — Конан величаво и вместе с тем небрежно указал на пылающее дневное светило, — возможно решительно все! Я предполагаю, что твоему мужу помогли упасть с лошади!

— Но ведь Бибулон и Фуфидий… — начала Юлия-Медея.

— Не могли этого сделать, да? Потому что они ваши соседи и старее друзья?

— Да.

— Возможно, там был кто-то еще, — сказал Конан.

— Ты меня пугаешь! — Юлия-Медея поежилась. — Я сама не своя с тех пор, как увидела те страшные рисунки на стенах и узнала о проклятии!

— Ты со мной, — утешил ее Конан. — Уверяю, тебе ничего не грозит. А после того, как наш друг Ианитор снимет с дома заклятие, ты будешь совершенно свободна.

Худшие подозрения Конана подтвердились. Конечно, он не верил в случайность смерти мужа Юлии-Медеи. Вряд ли это сделали соседи — тут вдова совершенно права. Рубрий прячется где-то неподалеку. Ему удалось то, на что Конан считал его неспособным. Он вернулся, чтобы завершить начатое.

Рубрию необходимо пробраться на виллу и добыть статую из цельного изумруда. Статуя спрятана где-то там, на вилле. Поначалу Рубрий, вероятно, полагал, что вилла по нескольку месяцев в году стоит пустая. Но когда наступила осень, а обитатели виллы даже не подумали покидать ее и переселяться в город, Рубрий понял: дело плохо. Ему удастся проникнуть в дом и пошарить там в тайниках только в том случае, если хозяева будут устранены. Поэтому для начала он организовал несчастный случай на охоте.

А потом что-то спугнуло его, и он затаился на несколько недель.

— Что ты делала после того, как погиб муж?

— Здесь было очень много людей, — сказала Юлия-Медея. — Я погрузилась в какой-то бесконечный водоворот визитов, выражений соболезнования. Меня вынуждали устраивать разные поминальные пиры, приемы, мамаши в это время подсовывали мне своих сынков. Потом начались приглашения в город на праздничные мероприятия — якобы мне необходимо «развеяться».

— Но ты на них не ездила?

— Почти не ездила. Я занималась хозяйственными делами. У меня почти непрерывно толкались подрядчики мужа, его караванщики, держатели его магазинов. Я решила продолжить дело мужа.

— А чем он занимался?