Призрачно все...

Несколько раз он возмущенно спрашивал себя: «Так ты вор, Изместьев? И отсутствие памяти в данном случае — не оправдание. Возможно, тебе было выгодно все забыть, вот ты и забыл. Какая избирательная память у тебя, однако!»

Призрак мог разговаривать сам с собой сколь угодно долго: подавляющее количество человек его не слышало. Рассуждения вслух с некоторых пор стали обычной манерой его поведения.

Итак, один из ключевых вопросов, на который следовало ответить быстро: готовящаяся кража — запланирована заранее или спровоцирована вмешательством извне? Его, доктора, вмешательством.

Каким образом он мог запустить сей механизм? Ему неведомо. Как, впрочем, неведомо никому. А что, если в этом промежутке времени присутствует кто-то еще, кто себя пока никак не обнаружил? В отличие от духа — Изместьева, он обладает материальным телом — колоссальным, надо признать, преимуществом.

Какова цель такого противостояния? Обладание телом десятиклассника? Зачем? Какой смысл? Тело уже есть, оно, если можно так выразиться, на нем… Стоп! Именно здесь и может скрываться главная недооценка ситуации. Тело телу рознь. Особенно, если рассуждать с точки зрения долгосрочной экспертизы. Одно тело очень скоро будет выбито из обоймы жизни, или сохранит жалкое существование где-нибудь на задворках. А другое с течением времени будет наращивать преимущества. В будущем у него расширятся горизонты. Им и стремится обладать «мистер икс». В него и стремится попасть.

Каким «содержимым» будет наполнено тело, такое будущее его и ожидает. Если верить Клойтцеру, то в обозримом прошлом вовсю идет так называемая «война за тела». В случае с телом Изместьева заваруху затеял сам доктор: кинул затравку в виде сообщения о собственной клинической смерти в новогоднюю ночь. Теперь расхлебывай!

Стоп! А почему это он кинул? Про его клиническую смерть знали многие. Тот же дядя Стефан, к примеру. Одноклассники, опять же.

Изместьеву казалось, что вопросы, на которые он никогда не сможет ответить, висят вокруг него в воздухе подобно елочным игрушкам, он сталкивается с ними ежесекундно.

Зачем, к примеру, звонить по телефону и предупреждать Аркашу столь рискованным способом? Когда десятиклассник будет «работать»? Это опасно в плане отпечатков пальцев. Или он, как заправский домушник, будет вершить свое темное дело в перчатках? Тогда звонок все равно зафиксируют на телефонной станции. И голоса запишут…

И зачем надо деньги, которые Аркадий вынесет из квартиры, тотчас отдавать сообщнице? Он что, сам не в состоянии «оприходовать» добычу? Двоюродный брат Жанет отправляется на теплоходе за границу, где сможет превратить деньги в товар. И что из этого? Где плюрализм мнений?

Информация о брате не выдерживала вообще никакой критики: зачем вводить в «схему» дополнительных людей? Кому нужна, кому выгодна эта утечка информации? Самое удивительное ангелу виделось в том, что Аркаша-десятиклассник ничем этим не «заморачивался». Насколько доктор помнил, это не соответствовало действительности. Отношение парня к девушке в те дни было достаточно прохладным. Она ему нравилась, чего греха таить… Но не настолько, чтобы слепо подставлять свою несформированную шею под сию гильотину. Как раз в те годы у парня должен быть аналитический склад ума, он должен все факты десять раз взвесить.

Производственная травма

Возможно, Аркадий-младший и нервничал в тот вечер, но внешне это никак не проявлялось. Спокойно поднявшись на пару этажей выше, он принялся ждать, пока хозяин пойдет выгуливать свою собаку. Когда дверь одной из квартир приоткрылась, и на площадку выглянула седая старушка, наверняка помнившая обе революции, десятиклассник был неподражаем:

— Я Серджио жду! — Брякнул он на итальянский манер. — Он обещал скоро выйти. Как только выйдет, я растворюсь, вернее, мы растворимся.

Эксцентричность среднестатистического итальянца сыграла решающую роль. Скорее всего, старуха не знала никакого Серджио, но пойти против такой «интонации» не посмела и спешно ретировалась.

Спокойно дождавшись выгула собаки и пропустив несколько спешащих домой «квартиросъемщиков», Аркадий спустился на нужный этаж, достал связку ключей, выбрал тот, который ему недавно изготовили, и открыл дверь с пол-оборота.

Удушливая атмосфера прихожей ничуть не смутила его. Ориентируясь так, словно это был его личный кабинет, юноша прошел на кухню, открыл один из навесных шкафчиков и достал оттуда большую жестяную банку, на которой было написано «Греча». Медленно погружая кисть правой руки в крупу, он чему-то улыбался, словно ощущения доставляли ему истинные наслаждения.