Признание моджахеда

— Не дергайся, девочка. Я мужиков ломал, а тебя… не дури, иначе по неосторожности могу и выдернуть руку.

Исмаил-Хан крикнул:

— Отпусти ее! Пусть к подвалу идет сама!

Комендант вновь поклонился:

— Как скажете, саиб!

Отпустил Валентину, слегка подтолкнув к выходу:

— Пошла!

Комендант вывел Туркину из дома, тут же завел за угол и подвел к проему входа в пещеру, у которого с автоматом стоял часовой. Он отошел в сторону при виде грозного и влиятельного в банде Натанджара. Комендант втолкнул Туркину в бетонный бункер, посреди которого находился колодец, закрытый сверху металлической решеткой. Комендант указал охраннику пленников на решетку:

— Убери! И спусти вниз лестницу! Быстро!

Молодой афганец нырнул под топчан, стоявший в углу. Вытащил оттуда моток веревочной лестницы. Снял замок с решетки, сдвинул ее в сторону, закрепил один конец лестницы за специальные крюки, бросил моток вниз.

Натанджар толкнул Валентину к колодцу:

— Спускайся вниз. Твои друзья там. Надоест их общение или пожелаешь более комфортного жилья, кликни охранника. Поняла?

Туркина брезгливо взглянула на коменданта крепости:

— Да пошел ты, обезьяна!

Натанджар, побледнев, процедил:

— Я буду молить Аллаха, чтобы твой папаша не смог заплатить за тебя деньги и саиб отдал тебя мне. Ты подыхала бы мучительно долго.

— Смотри, сам не сдохни. Ну чего уставился? Может, ударишь? Давай! Вы, душманы, способны воевать лишь с женщинами. А от войск прячетесь по норам! Воины, мать вашу!

Комендант взвился:

— Не смей ругать мою мать! За это…

Валентина прервала Натанджара:

— Я уже сказала, да пошел ты!

Она спокойно подошла к колодцу, по лестнице спустилась вниз. Встала, привыкая к темноте. Лестница поднялась, решетка легла на место, щелкнул замок.

Из угла раздался голос Дольского:

— Валюша? Духи и тебя решили посадить в яму? Такой низости я, честно говоря, от них не ожидал.

Оператор поднял голову вверх, крикнул:

— Эй, охранник!

В отверстии показалась голова душмана:

— Чего твой надо?

— Мой надо, чтобы твой передал хозяину, что он вонючка со свалки, понял?

— Мой не передаст ничего!

— Не передаст? А я думал, педераст!

— Нет! И больше не кричат. Вода лить буду, хлорка бросать буду! Совсем плохо твой в яме будет.

— А я тебе потом яйца отрежу, козел!

— Твой ничего не режет. Мой режет!

— Иди отсюда, балбес!

— Не кричать больше! Понял?

— Я твой нюх топтал, чурбан, это твой понял?

Дольский завелся, передразнивая охранника.

В их перебранку вступил Сергинский:

— Владимир Алексеевич, да не злите вы их ради бога. И так наше положение незавидное. Поместили в какой-то хлев, ни умыться, ни в туалет сходить, а если охранник еще воды с хлоркой нам нальет, мы же задохнемся тут, глаза повредим.

Оператор ответил:

— А ты, Антон Дмитриевич, передай наверх, что желаешь к духам в услужении перейти, глядишь, они и выпустят тебя отсюда.

— Ну зачем ты так, Володя!

— Затем! Не думал я, что ты такой тряпкой окажешься.

Дольский помог Валентине устроиться на топчане, покрытом старой, грязной кошмой. Спросил:

— Если не секрет, Валюша, о чем духи с тобой беседовали?

— Да какой, Вова, секрет? Нас захватили из-за меня.

— Из-за тебя? Не понял.

— Что ты не понял? Вспомни, кто мой отец, и все поймешь!

— Духи хотят за тебя выкуп получить?

— Да!

— А ты что решила?

— Пока ничего. Их главарь, Исмаил-Хан, требовал, чтобы я по спутниковому каналу связалась с отцом и попросила его заплатить за наше освобождение.

— А ты?

— А я сказала, что мне надо подумать, как поставить разговор с отцом. Ведь он же не знает, что я отправилась в Афганистан.

— Ты не сказала родным, что летишь в Афган?

— Конечно, нет. Иначе отец сделал бы все, чтобы меня не включили в съемочную группу.

— Слушай, а действительно, с чего это ты решила лететь сюда? Ладно мы, нам на жизнь зарабатывать надо, но ты-то упакована по полной программе. И муженек будущий, слышал, из так называемого высшего света. Далась тебе не только эта командировка, но и работа на телеканале?

Валентина вздохнула:

— Не все так радужно в моей жизни, как ты это представляешь. А муженька у меня из «высшего света», если выберемся отсюда, не будет. Пошел он к черту, подонок.

— Чего это ты о нем так ласково?

— Есть причина.

— Не хочешь говорить, не надо. А отцу позвони. Пусть вытащит тебя!

— Разговор идет о нас всех.

Дольский невесело усмехнулся:

— Да нет, Валюша, мы с Сергинским вне игры. Нас с ним отсюда уже не выпустят.

— Это смотря какие условия будут выставлены.

— Какие бы ни были. Исмаил-Хан согласится отпустить всех, но в лучшем случае, получив бабки, отпустит только тебя. Кстати, сколько он запросил за освобождение?

— Десять миллионов.

— Долларов?

— Ну не рублей же!

— Неплохой аппетит у этого Исмаил-Хана.

— Неплохой. Но мы или все выйдем отсюда, или никто.

— Не глупи, Валюша. Отпустит — уходи. Убивать нас духам резона нет, определят в рабство. А там, глядишь, с твоей помощью и мы обретем свободу. Так что не геройствуй.

Оператор посмотрел на часы: