Привычка жить

Хотя, если уж по правде рассуждать, Юрик этот был совсем уж никаковским. Или, может, Женя его именно таким видела — никаковским. Было, было что-то в его облике… маломужицкое. То ли суетливость какая излишняя, то ли с лица некрасивость — не поймешь. И еще — была у него голова в форме вытянутой такой желтенькой тыковки. Или дыньки. Ну да, голова в форме вытянутой дыньки с проплешинкой на самой макушке. Раньше он проплешинку эту закрывал старательно редкими мягко-цыплячьими волосами, зачесывая их с одного боку на другой, и волос этих катастрофически не хватало, и череп просвечивал сквозь них так жалко и так убого-стыдливо, что хотелось быстренько отвести от Юрика взгляд, чтоб не смущать его лишний раз. А потом его научил умный кто-то, и он вообще ее закрывать не стал. Просто подстригся коротко, заодно и весь жалкий волосяной камуфляж сверху остриг. Хотя и неизвестно еще, что было лучше в данном конкретном случае. Потому что выглядела теперь та проплешинка и не проплешинкой уже вовсе, а нелепой лысой шишечкой, невесть откуда у Юрика на голове взявшейся. Смешно. И жалко. И как себя ни стыди за такие ущербные человеческие ощущения, но оно все равно смешно. И все равно жалко. Если, конечно, тебя все это напрямую не касается. А если касается — тут уж тебе не до смеха. Тут уж выкручивайся как хочешь, чтоб из всего этого по-честному выскочить да человека вусмерть не обидеть. Хотя тут середины и не бывает — все равно ведь обидишь…

А Юрик тогда, наоборот, сильно будто духом воспрял. Распрямился весь, засиял мутно-голубыми глазками, аж засветился изнутри горделивым своим счастьем. И смотрел взором смешным да петушино-победным — смотрите, мол, добился-таки я расположения любимой женщины! Вот я каков на самом-то деле! А вы сомневались! И что Женю совсем уж окончательно от него отвращало, демонстрировал эту победу свою при любом удобном и даже не очень удобном случае — то подойдет юбку ей по-хозяйски отряхнет, то знакомить начинает со всеми подряд — вот она, мол, моя женщина, смотрите. Правда, хорошенькая? Это подруга моя, Женечка. Смотрите, смотрите все — моя любовница ничуть не хуже, чем у других. И я сам, стало быть, не хуже. А вы как думали?..

В общем, чем более Юрик счастьем победы горел, тем более Женя от всего этого в ужас приходила. Да еще и девчонки не унимались в своих убийственных по этому поводу комментариях, подливали потихоньку масла в огонь. Аленка, например, в силу своего возраста не успевшая подзабыть еще школьных уроков литературы, вдруг высказалась однажды про Юрика:

— Жека, да он же настоящий Карандышев. Точно, точно Карандышев! Помните «Бесприданницу» Островского?

— Да ну, скажешь тоже! — фыркнула в ее сторону Оля. — Карандышева какого-то приплела…

— Нет-нет, правда! Ой, да вы посмотрите, посмотрите на него! Он же и внешне даже похож!

— Да не выдумывай ты! — снова сердито махнула на нее рукой Оля. — Никакой он тебе не Карандышев! Мужик как мужик. Добрый, хороший. И умный. Его шеф знаешь как ценит? Просто ему с женой не повезло — не любит она его совсем. Это сразу видно. Живет, а любить не любит. Пилит все время, унижает всячески. Совсем мужика по стенке размазала. Вот вам и результат.

— Ой, а я даже слышала, что она на какой-то вечеринке оплеуху ему при всех закатила, — заговорщицки доложила Аленка, стрельнув в Женю глазами. — Что, правда, Оль?

— Ну да, было дело… — задумчиво проговорила Оля, глядя большими близорукими глазами в пространство и прожевывая старательно бутерброд с сыром. — Женьк, а он тебе на жену не жаловался случаем, а? Ты ж говорила, он у тебя ночевать оставался… А что? Она такая! Запросто и тебя побить может за такие дела!

— Да ну тебя! Не пугай меня! Как это — побить? Из ревности, что ли?

— Ну почему — из ревности. От досады просто, — констатировала Оля, махнув на нее рукой. — Так что насчет Карандышева Аленка где-то и права, наверное.

— Ну, а я что говорю! — радостно взвилась на стуле Аленка.

— А чему ты так радуешься-то, глупая? — осадила ее Оля. — Чего ж тут такого радостного-то? Ты хоть помнишь, чем там пьеса для бедной героини закончилась? Если судить по этим твоим дурацким аллегориям, то Женька теперь она и есть эта самая героиня? Как ее… Ну, бесприданница которая…

— Лариса?

— Ну да. Лариса. Которая все любви искала, да так и не нашла.

— Да ну вас, бессовестные! — сердито отмахнулась от них Женя. — А еще подруги называются. Вместо того, чтоб поддержать… И так тошно на душе, а вы…