Приворот. Побочный эффект

– Вот тебе и хм… – подхватывая меня на руки и одновременно целуя, отозвался Григорий.

Мне бы вырваться, испугаться очередной боли, если что-то между нами произойдет, но черт побери, до чего же сладок был этот поцелуй! Я и не заметила, как мы очутились в круге силы, как слетели наши одежды. В какой-то миг все внутри сжалось в ожидании боли, но нет, муж на этот раз был настолько нежен, что я забыла о страхах, сгорая от охватившего все тело желания. И да, мне было хорошо. Так хорошо, как никогда прежде…

Домой возвращались потемну, как-то по-детски держась за руки и едва ли не покачиваясь от охвативших наши тела неги и усталости. Накормив супруга, дождалась, пока тот уснет и, выпив кофе для бодрости, вышла во двор.

– Ночка… – тихо позвала я.

– Ур-р-р… – отозвалась та со стороны сарая и спустя секунду потерлась о ноги.

– Ну что, готова, подруга? – гладя ластящуюся к ногам зверуху, прошептала я, и кошка тут же села напротив меня, с ожиданием заглядывая в глаза. – Тогда пошли-ка на берег, чтобы никто не увидел, что мы тут творим, – говорю, и Ночка вскакивает и бежит по тропинке к озеру.

Вот вроде в последнее время столько в моей жизни случилось, что пора ничему не удивляться, но я все еще надеялась, что история с кошкой – не более чем моя фантазия. Да, муж тоже про помощь сестре говорил, но мало ли что мне послышалось? Вон, в лесу, идол стоял деревянный, в котором я, без сомнений, видела своего будущего супруга, а ведь оказалось, что ничего этого и не было вовсе, всего лишь моя фантазия шалила, подпитанная заговорами.

Пока пила кофе, еще перед выходом, там – в доме, вспомнила, что говорить, куда втирать. И вот оно… Мое первое вполне законное колдовство. Или ведьмовство? В общем, мой первый обряд. Нарисовала на песочке нужную фигуру, посадила в ее центр Ночку. Шепча наговор, достала ступку, сняла с нее крышечку и под слова заклинания взялась втирать созданную ранее «мазь» в требуемые места на пушистой тушке. Кошка терпит, вот верь не верь, а явно же понимает, что сейчас происходит. И да, немного грустно становится от мысли, что лишусь такой все понимающей пушистой милахи, но гоню эти думки прочь.

Вокруг тишина какая-то неестественная повисла. Ни листик нигде не шелохнется, ни рыба не плеснет в озере, и даже жучков и грызунов, что вечно шебуршат в траве, и тех не слышно.

Наконец-то все сделано. Стою напротив Ночки, затаив дыхание, жду. Пять минут прошло. Десять. И… ничего не происходит! И так обидно становится. За все! А в особенности за мои самоистязания, там – в номере, когда я ползла в ванную, собирала эти трижды проклятые ингредиенты, смешивала все дрожащими руками, а в итоге… Глаза застилает пелена слез…

– С-спа-аси-ибо… – раздалось тихое рядом, и я словно ото сна отошла, воззрившись на восседающую посреди нарисованной мною фигуры на прибрежном песке обнаженную молодую женщину.

– Ночка?!

– Д-дау… Ль… Льена, – отозвалась та.

И вот же чудны дела, я же кошку знала, а эта женщина мне чужая, но нет же, бросилась к ней, обняла. Сидим, ревем в три ручья. Не знаю уж, о чем она думала в тот момент, а я наконец-то поверила, что стала ведьмой, что выпавшие на мою долю в последнее время мучения не напрасны оказались, и да, конечно же, радовалась тому, что сумела выполнить данное мужу обещание.

– Ой, что ж мы тут расселись-то? Ты ж голая совсем, небось холодно? – спохватилась я, с опозданием осознав, что не додумалась с собой никакой одежки взять, а все потому, что до последнего не верила.

Пришли в дом, Григорий, слава богу, по-прежнему спал, я, пользуясь тем, что у Лены размер одежды немногим от моего отличался, выделила ей свой сарафан, кофту и мягкие тканевые тапочки. Усадила за стол, достала кой-какой провизии.

Было забавно наблюдать, как женщина учится опять быть человеком. Она все понимала, но отвыкла напрочь. Для нее теперь было в новинку то, что из кружки надо не лакать, а держать ее руками и пить, то же касалось и бутербродов, с которых она утайкой попыталась слямзить зубами кусочек колбасы, но вовремя спохватилась и, смущенно отведя взгляд, сосредоточилась на своих действиях и неловко взяла его двумя руками. В общем, ей явно предстояло еще пройти немалый курс реабилитации. Слишком долгое пребывание в зверином обличье давало о себе знать.

Засиделись мы до рассвета. Разговаривать ей было пока что сложно, и поэтому она коротко формулировала вопросы, ну а я уже рассказывала. И только я собралась уложить ее спать на кровать Агрипины, как во входную дверь забарабанили. Елена тут же спряталась в мою комнату, а я пошла открывать, гадая – кого могло принести в такую рань в нашу глушь.

– Ты это сделала! – влетел в дом Кондрат и заключил меня в неожиданно крепкие для его нынешнего довольно субтильного телосложения объятия.

– Э-э-э… – опешила я.

– Я смог заглянуть в чужие сны! – сверкнув белозубой улыбкой, известил он. – Не знаю, что уж ты вытворила, но спасибо! – и тут же расцеловал в обе щеки.

– Что за шум? – раздался из-за спины сонный голос мужа. – Вам не говорили, что молодоженам покой положен?