Приворот от ворот

Я прошла в палату и присела рядом с ней.

– Не жалеешь, что так подставилась?

Она громко фыркнула и тут же скривилась от боли.

– О чем жалеть, Поль? Лучше я, чем кто-то еще. От этого кого-то польза может быть хоть какая-то для общества. – Она вдруг прерывисто вздохнула. – Этот ваш Николай Ефремович извинился, что всем про мои болячки рассказал.

Я поджала губы.

– Ты не бесполезная. – Твердо заявила ей.

– А какая? Я бездетная, толку от меня никакого. Мужики меня терпеть ненавидят…. А так хоть… Родине послужу. – Бесцветным голосом сообщила она.

Что я могла на это сказать?

– Маш, а как так получилось? Ну, что матка удалена? – Спросила тихо.

Она отвернулась к окну.

– Мне шестнадцать было. Возвращалась с учебы домой через парк. Трое уродов…. – Она вновь прерывисто вздохнула и замолчала.

– Изнасиловали? – Ужаснулась я.

Она скривила губы.

– Пытались. Я отбивалась. Все закончилось ножом в животе. Сильное кровотечение было, матку не спасли. Хорошо, что хоть остальное смогли ушить. – Она рассказывала так, как будто ей было все равно. – Когда я в вашу деревню приехала, то сразу Корсарова приглядела. Мужик с историей, ребенок уже был, и я посчитала, что ему хватит и обычной бабы под боком для согрева тела. Когда Киру увидела, а потом ребенка услышала…. Поняла, что не смогу я конкурировать с вами, теми, кто рожать может.

– Маш, – попыталась остановить это самобичевание. – Не так все….

Марья немного истерично хихикнула и снова скривилась от боли.

– Так. Не надо мне сказки рассказывать, что у меня что-то исправится в организме. Чудес не бывает. А мужикам детей подавай на них похожих.

Я была с ней согласна. Репродуктивные функции у нее после такого вердикта хирурга точно не восстановятся. И на счет мужиков она права, вот только….

– А если из детдома взять? – Предложила.

Машка посмотрела на меня, как на сумасшедшую.

– Сдурела что ль? Ребенка из приюта надо брать в нормальную семью. А я ненормальная и семьи у меня нет. Кто мне его отдаст? Да и жалко его со мной оставлять будет. – Протянула она.

Я поразмыслила немного.

– Если за Хохрикова замуж пойдешь, то дадут. Он мужик надежный, бизнес опять же….

Догилева вдруг зло сверкнула глазами.

– Дура ты, Полька. Правду мать твоя говорит. Совсем того? Мужики, они любят только своих детей и от любимой женщины. Это у них в генах заложено. Инстинкт продолжения рода. Если женщина любимая, то и дети обласканные да счастливые. А чужой ребенок, он никому, корме той женщины, что взяла, не нужен. А у меня вообще материнский инстинкт атрофирован. – Постановила она.

Так, ясно. Нужно будет с Венькой поговорить по этому поводу. Может быть, посоветует чего дельного.

– Маш, а ты на нашу с Венькой свадьбу придешь? Если сможешь, конечно. – Добавила.

– Смогу. Через неделю уже бегать буду, не переживай. – Она немного помолчала и серьезно посмотрела на меня. – Спасибо, что добить меня не дала. Я в какой-то момент уже надеяться перестала. – Она улыбнулась разбитыми губами. – Теперь буду знать, что стоматологи очень страшные люди.

Теперь пришла моя очередь скептически фыркать. Но ответить я не успела, так как дверь позади меня открылась, а Машкино лицо закаменело. Я обернулась и увидела вошедшего Якова. Он весь как-то осунулся и как будто похудел, хотя еще вчера выглядел более… жизнерадостным что ли.

– Чего тебе? – Грубо спросила Марья.

Я поднялась, чтобы не мешать. Хохриков молча прошел в палату, поставил на тумбочку цветы в вазе, с которой их сразу принес. Положил рядом мягкую игрушку и уставился на виновницу торжества немигающим взглядом. Я тихо вышла, оставив этих двоих разбираться между собой, и отправилась в кабинет.

Наташка уже была здесь и переодевалась. Сегодня мы работали в платном кабинете, а потому нагрузка обещала быть плотной.

– Ты у Марьи была? – Спросила подруга. Я кивнула. – Как она.

– Жить будет. – Задумчиво сказала я. – А вот радоваться… не знаю. Настроение у нее какое-то упадническое.

Натка понимающе улыбнулась.

– Это потому, что у нее все болит. Николай Ефремович тут ворчал, что она от обезболивания отказалась. А побои на следующий день болят сильнее, чем в день нанесения.

Я это помнила. В детстве как-то с обрыва улетела, обо все камушки побилась. Потом еще с ребятами побегала, а на следующий день встать с кровати не могла, так все адски болело.

Ровно в полдень в кабинет заявился Венька с сумкой еды. Я поняла, что его доверие в этом плане совершенно утратила. Придется восстанавливать. Однако, только мы сели за стол, как вошел Петька, таща еще одну сумку. Натка вчера тоже, видимо, забыла пообедать. Мы с ней переглянулись, скорчили несчастные моськи и принялись за еду. Такими темпами я в свадебное платье не влезу точно.

– Ты к Машке заходил? – Тихо спросила Веньку, пока Петька отвернулся к Наташке.

– Заходил. – Кивнул он. – Она вставать пыталась. И, говорят, Хохрикова мягкой игрушкой избила.

Я удивленно вскинула брови. Интересно, что он ей такое сказал, что Марья из себя вышла? Последний вопрос я и задала жениху.

– Думаю, что он предложил ей жить с ним. Ему ключи от дома завтра выдают. – Сообразил он.

Я выдохнула.