Привилегированное дитя

Я слышала ее вопрос. Я слышала его когда-то прежде и старалась вспомнить когда. Затем вспомнила. Она использовала те же самые слова, с которыми Ральф обратился к Ричарду в тот день, когда тот сломал лапки его ястребу.

— Что мучит тебя? — спросил он тогда.

Мудрый Ральф видел сумасшествие Лейси в Ричарде. И он не видел его во мне.

— У вас слишком крупный ребенок? — продолжала она.

— Нет, я хорошо себя чувствую.

— Мы боимся за вас, — откровенно сказала она. — Все в Экре не видели вас так долго. Вы перестали ходить в церковь. А когда мы спрашиваем вашего мужа, он только лишь смеется, как он всегда это делает.

Я перевела взгляд с горящих поленьев на нее.

— Смеется?

— Все пошло вкривь и вкось, — и ее голос дрогнул, как у обиженного ребенка. — Все опять пошло вкривь и вкось.

Я молча кивнула. Мало что я могла сказать в ответ.

— В других местах что-то получается, — продолжала она. — Там и деревни живут зажиточно, и мельницы у них есть. Почему у нас в Экре ничего не выходит?

— Потому что в других местах сквайры в состоянии оставить землю в покое, — равнодушно промолвила я. — В Экре же всегда были сквайры, которые не могли этого. Ричард мечтает о самом доходном поместье в стране. Он хочет, чтобы у его сына было самое богатое поместье во всей Англии.

— А вы? — проницательно спросила она меня. — Вы тоже хотели от Экра чего-то особенного. Ральф Мэг-сон и вы немало наобещали Экру.

— Что ж, я тоже была сквайром Лейси. Но я планировала совсем не такое будущее, какое планирует Ричард. Миссис Тайк, я думаю, что в Экре все будет идти неправильно до тех пор, пока здесь живут Лейси, пока в Холле будет сквайр, а на земле хозяин. Теперь я понимаю, что Ральф был прав, да что в этом толку, если Ральф заперт в тюрьме, а Вайдекром управляет Ричард.

— И вы будете матерью следующего сквайра, — подытожила она. — И продолжите линию Лейси на земле.

— Нет, — уверенно произнесла я. — Не буду.

Миссис Тайк кивком указала на мой живот.

— Слишком поздно, чтобы избавиться от этого, — жестко сказала она.

— Конечно, поздно, — горько согласилась я. — Ребенок родится, я не могу помешать этому. Но он никогда не унаследует Вайдекра.

Она грустно, сокрушенно улыбнулась. В Экре было известно, как жестоко ведется игра, когда ставкой в ней является земля.

— Вам не избежать этого, — сказала она. — Мы все оказались в одной ловушке.

В маленькой комнатке повисло молчание, такое глубокое, что слышно было потрескиванье дров в камине.

— Мне пора идти, — и миссис Тайк медленно направилась к двери. — Мой сын Тед и многие другие хотели знать, как вы поживаете. Мне жаль, что я не могу принести им хорошие новости.

— Я жива, — лаконично отозвалась я. — Вы можете передать им, что я не больна.

— Я скажу им, что вы больны в своем сердце. И что вы по-прежнему заодно с деревней. Хоть Экр голоден и замерзает теперь, но мысленно вы с нами.

Наши глаза встретились, и утешением нам могло служить только то, что мы не обманываем друг друга. Затем она ушла.

За весь этот нерадостный зимний месяц она была моим единственным гостем, миссис Тайк, вдова из Экра. Никто из знати не навестил меня, пока я сидела целыми днями в одиночестве и глубоком трауре. Дедушка заболел, находясь в Лондоне, и бабушка вынуждена была оставаться с ним и тревожилась, что не успеет прибыть к родам. Но я написала ей, что беспокоиться не из-за чего, ничего не случится.

И ничего не случалось.

Все было даже слишком спокойно.

Ребенок рос в моем животе так же, как растут все дети. Я спала ночами все хуже и хуже и чувствовала, как шевелятся его маленькие ручки или толкается крохотная пятка в мягкую стенку живота. Поближе к концу декабря я могла, бывало, нащупать его ручку, упирающуюся в податливую стенку своей тюрьмы. Это подводило меня к мысли о Ральфе, который тоже находился в тюрьме, но там не было так темно, тепло и безопасно. Даже мысль о Ральфе не могла вывести меня из сонного оцепенения.

Ричард много отсутствовал. Я знала, о чем болтали на кухне и в конюшне. Иногда он не возвращался домой целую ночь и приходил только к завтраку, с блестящими глазами и какой-то помятый. Он, преувеличенно громко начинал рассказывать о петушиных боях или о быке, которого кто-то привез в Экр. На него натравили собак, и он убил двух мастифов. Когда Ричард рассказывал, как быку удалось выпустить кишки одной из собак, я невольно побледнела и стол поплыл у меня перед глазами. Я видела, что Страйд сделал движение, будто хотел остановить Ричарда, но Страйд служил дворецким уже много лет и, разумеется, не стал останавливать хозяина. Никто не мог бы остановить Ричарда.

Все боялись его, как в доме, так и в деревне. Жители Экра боялись его, потому что в руках Ричарда была сосредоточена вся полнота власти, и он мог использовать ее как угодно. Он мог отменить их аренду, прекратить выплачивать жалованье, выслать в приют. И кроме того, они знали, что с Ричардом что-то не ладно.