Привилегированное дитя

Было двадцать минут двенадцатого.

В половине двенадцатого опять вошел мистер Джеффри и преложил мне оставить у него записку для моей подруги, пообещав непременно передать ее. Я сказала, что подожду до двенадцати.

Тикали часы, опять вернулся черный дрозд.

Я сказала себе: невозможно, чтобы Джеймс не приехал. Он просто не может не приехать. Я попросила его встретиться со мной в «Спрейд Игл», и он должен быть непременно. Видимо, с ним в дороге произошел несчастный случай, и, вместо того, чтобы бессмысленно сидеть здесь, мне следует выслать людей на поиски и доставить его благополучно в Вайдекр. Но в глубине души я знала, что нет никакого несчастного случая. Он не приедет.

Я поняла это со всей определенностью как раз перед тем, как часы пробили половину первого. Но даже тогда, если бы я увидела карету Джеймса, я бы обрадовалась, но не удивилась. Однако в половине первого, когда прошло два с половиной часа после назначенного срока, я сказала себе, что он не приедет и я могу отправляться домой.

Я встала со своего места так, будто за это время превратилась в старуху, согбенную и усталую. Джеймс не приехал. Он знал, что я жду его, и не приехал. Что я должна ему сказать, это вопрос будущего, он не приехал сегодня, сейчас, когда я так нуждалась в нем.

Моя рука невыносимо болела, и я не знала, как сумею справиться с Мисти. Устала же я так, будто целый день скакала верхом.

Я надела шляпу и вышла во двор.

Там был Ричард. Он сидел в коляске дяди Джона, и Мисти стояла привязанной к задку кареты. Ричард сидел, удобно развалясь, поставив ноги в сверкающих ботинках на щиток, дым его сигары красивыми кольцами поднимался в воздух. Услышав хлопанье двери, он обернулся ко мне и таинственно улыбнулся.

— Как долго вы пробыли здесь, дорогая, — сказал он приветливо. — Как только я закончил свои дела здесь, поблизости, я сказал себе, что мне следует дождаться вас. Ваша мама тревожилась, что вы отправь лись кататься одна, и будет рада, если я привезу вас домой. Где мы встретились? Давайте договоримся, что мы скажем ей.

Он обнял меня за талию и подсадил в коляску, прежде чем я успела сказать хоть слово. Потом он взял поводья, кинул монетку груму, и мы выехали со двора.

В первую минуту я ничего не могла сказать. Видеть здесь Ричарда было равносильно шоку. Но затем я обрела голос.

— Что вы здесь делаете?

— Дела, — ответил он таким тоном, будто бы проводил в Мидхерсте каждый день недели. — Я должен был повидать одного человека. — И он тихо хихикнул. — У меня были для него письма. И я решил, что могу заодно захватить вас и подвезти домой. Вы ведь, должно быть, устали, встав так рано, и к тому же ваша рука еще не здорова.

— Да, я устала, — ответила я. О Боже, как я устала, мне казалось, что я способна разразиться рыданиями. Всю ночь, всю неделю я готовила себя к встрече с Джеймсом, я собиралась просить его любить меня несмотря ни на что и была готова даже к его отказу. Но ничто не могло быть хуже того, что случилось.

Ричард бросил на меня сочувствующий взгляд, будто бы понимая причину моего отчаяния.

— Почему бы вам не снять шляпу и не подставить лицо ветерку? — вдруг предложил он заботливо. — Вы выглядите такой бледненькой, маленькая Джулия.

Я сделала как он меня попросил и положила шляпу на колени. Мисти весело бежала рядом, ритмично постукивая копытами.

— Вам не мешало бы отдохнуть, когда вы вернетесь домой, — продолжал Ричард. — У вас тени под глазами, дорогая. Вы выглядите вконец уставшей.

Я повернула голову так, чтобы лучи солнца падали и согревали мои закрытые веки.

— Я устала, так как не спала всю прошлую ночь.

— Вам следовало бы разбудить меня, — Ричард произнес это так, будто бы предлагал самую естественную вещь на свете. — Это так ужасно, быть одной в спящем доме, не правда ли? Бедненькая Джулия. Вы чувствовали себя очень одиноко?

Я не ответила ему. Я смотрела на мою больную руку, на перевязку, тщательно наложенную дядей Джоном, на громадный синяк вокруг бинтов и размышляла о том, что же за человек Ричард и каким товарищем он был мне в детстве. Сейчас я слышала его сладкий голос и помнила его полный ненависти шепот в беседке в то утро. И меня охватил страх перед его ненавистью и его гневом. Никто не сможет защитить меня от Ричарда: ни мама, ни дядя Джон, ни даже Ральф. А Джеймса нет рядом. Я любила и боялась Ричарда все мое детство и отрочество. И тот краткий период моей любви к Джеймсу, когда я едва замечала Ричарда, ушел вместе с ним.

— Ты не должен так обращаться со мной, — тихо сказала я.

Это был единственный протест, на который я могла отважиться.

Ричард тихо хихикнул и ничего не ответил.