Тускло и серо светало. Ливень снова стоял стеной.
В комнату я вошёл первый. Хмель окончательно выветрился, руки мои дрожали, и зуб не попадал на зуб. Под подошвой кроссовка что-то хрустнуло. Я включил свет. На полу лежали осколки стекла. Старого мутного ущербного зеркала, рябого от чёрных пятнышек то ли серы, то ли сульфида.