Привет из ада

Большим усилием воли он заставил себя выбраться из рукотворной могилы и лежа на краю ямы, попытался отдышаться. Потом, пошатываясь, поднялся во весь свой средний рост. Несмотря на специальный комбинезон, холод все-таки заполз под теплую подкладку.

Снегопад усилился и по все народным приметам, должно было наступить потепление. Но его не было. Глянул на часы, спал всего два часа. Перед глазами болталась мутная занавеска. За глазами — белесая пелена и темень. Чтобы не замерзнуть на поверхности следовало себя срочно занять разогревающим и полезным делом.

* * *

Пошатываясь, ругая себя и благодаря сон, после которого пришлось проснуться он решил протопить берлогу, в которой лежал. Имеющимся секачем, со ствола упавшего дерева стал рубить толстые ветки и сучья. В яме продолжал тлеть чахлый костерок. Снег растаял, влага частью испарилась, а частью впиталась в оттаявшую землю. Срубленные сучья бросались для поддержания огня и разогрева и ямы.

Пока он отвлекал себя профилактической трудотерапией и рубкой древесины, тошнота и слабость несколько притупились, но окончательно не прошли. Сидя на краю ямы, уставился на бушевавший внизу огонь.

Несмотря на грандиозные успехи цивилизации по искоренению из человеческого нутра первобытных инстинктов, что-то от дикарей все же, безусловно, осталось. Где-нибудь вдалеке робко затеплиться небольшой огонек, запахнет хвойным дымком и мы, как в сомнамбулическом сне уже тянемся туда… И сидим, и смотрим на огонь предаваясь всевозможным приятным воспоминаниям о том, что случилось даже не с нами…

Рысак любовался, смотрел на то, как огонь играет с древесиной, а потом взял и без всякого удовольствия закурил. Вот, что значит завораживающая сила огня.

Есть не хотелось, а заставлять себя было не в его правилах. Время вплотную приблизилось к полуночи. Мороз усиливался. Для того чтобы не обморозить лицо, он натер его слегка разогретым куском сала. Так в ГУЛАГе на открытых пространствах Норильлага поступали опытные зеки и ему передали эту немудреную науку.

Потом разогнул прихваченную на всякий случай, сплющенную банку из под повидла. Затрамбовал в нее снега, хорошенько растопил и натрусил туда слегка заварки. Хотел он эту банку выбросить, чего зря лишний груз тягать? Все же поразмыслив, оставил и сейчас был этому весьма рад.

Чифирь варить не стал. Заварки было не так уж и много. Еще неизвестно, сколько ему придется скитаться и бродить по тайге, прежде чем он выберется в указанное место. Приходилось чаёк расходовать экономно. Его ведь заваришь, горяченького попьешь, он и согревает, а когда есть хочется и желудок обманет. Незаменимый продукт. Как раньше люди без него обходились?

Попытался он под такие сладостные размышления выкушать чаю, но скривился, поперхнулся и выплюнул полезную жидкость…

То ли этой банкой машинное масло черпали, то ли битум в ней варили не разобрать. Темно в округе-то. Но то, что он щедро и со всего размаха отхлебнул и проглотил, очень напоминало ощущение питья заваренной промасленной тряпки в помойном ведре.

Выплеснул. Зло отбросил от себя банку. Потом, правда, жалел. Главное ведь не запах и вкус, а то, что был чаек горяч и согревал застывший организм изнутри. А на эти органолептические условности можно было даже внимания не обращать.

Кряхтя и чертыхаясь, полез искать отброшенное. Нашел посудину. Опять натрамбовал снега и поставил на огонь, пусть выкипает и выгорает со всех сторон.

Спускаться в раскаленную горевшим костром яму не стал.

Полулежа, полусидя на ее краю, рискую свалиться вниз, сперва острой палкой, а потом ножом тщательно перекопал образовавшиеся угли с песком. Проверил, как мог, не осталось ли горящих угольков. Вроде бы не было. Застелил горячий песок нарубленным еловым лапником. Лег в это душистое хвойное марево. Оставшейся хвоей сверху завалил себя. Выставив наружу только нос и уже не опасаясь угореть, уснул в этой пахучей, теплой и мягкой постели до утра.

На этот раз ему не снилось ничего. Хотя могла бы представиться веселая картинка… Про карусель… Дрессированных собачек… Как они гавкают… Как весь лагерь строго режима, стоит на ушах… Все бегают… С ног сбились… Его ищут… Опять ЧП. Пропал, растворился законник…

Но снов не было. Намаялся он бедный за день, наломался, а потом еще и траванулся угарным газом. Чуть богу душу не отдал. В общем, спал крепко и здорово. И было ему от этого — счастье.

* * *

Проснулся добродушный и симпатичный Коля Коломиец довольно поздно. Однако пробуждение было не такое как у всех, со звуком горна или ударами молотка о рельс. Его разбудила навалившаяся сверху тяжесть, не позволявшая ни вздохнуть, ни пер… выдохнуть.

Кто-то, сидя на нём верхом пытался придавить его своей огромной массой к родной земле. Этот неведомый недоброжелатель не давал возможности пошевелиться и просто нормально дышать перед подступавшей от удушья смертью.