Привет, Я Дырка! (СИ)

В своих поисках Дырка пронизывала прррростраааанства и врррремя. Ошибётся тот, кто считает, что она обладала многимя ножками с присосочкой на конце каждой и, перебирая ими, катилась, хотя обнаруженные останки древних дыр подтверждают, что когда-то они именно так и перемещались. Значит, современные нам дыры зияют именно на том месте, на котором упоминаются. Скажите или подумайте "четыре дырки", и вы получите четыре дырки со всеми особенностями их устройства, значит, где основных органов два: подвижный, закольцованный край, подсоединённый к определённой макро или микро-местности, и центр портального типа, который являет собой полное отсутствие паттерна данной местности. Вернёмся к нашей Дырке. Продвигаясь вперёд, удаляясь, она сформировала пружину растянутого тоннеля - протянутость, если позволите, к любви сквозь всё на пути. Однако, строго говоря, не обладала органами никаких из чувств.

Дырка всё же не была трубой. Сколько она знала со слов проникавшего в неё Пакли, внутри не напоминала ему ни коридор, ни дымоход, ни колодец, а вроде как распространялась позади себя (под собою) всюду, как подземный невидимый океан. Пакля часто повторял, мило сокрушаясь, что не умеет плавать, а Дырка прижималась к нему на скамеечке, клалась краешком ему на плечо, немножко и легко, чтобы не давить, и вздыхала: "Какой же ты смелый, моё сердечко".

Одинокая Дырка шла через тёмный лес.

Так от волнения подзатянулась, так подсобралась в путь, что и не видно её стало в слоях кружев и оборок, а на вытянутом краешке держала перед собой свечу и другим краем прикрывала тревожный огонёк, чтобы не задуло. Но всё равно спотыкалась о коренья, еле тропинку различая. Лес притаился, кружева за всё вокруг цеплялись и назад влекли. Послышался отдалённый бой колокола, два скорбных удара. Вдруг совсем рядом в ночи гаркнул ворон, и началась свистопляска.

От неожиданности Дырка дёрнулась и угодила в паутину. Паук к ней за шиворот грохнулся. Дырка заорала и всю себя выдала. Дорогу потеряла и метнулась в чащобу. Начали в неё тыкаться ветки и суки, пеньки и коряги. Всей толпой так и норовили в Дырку угодить и проникнуть, порвать ей платье, сорвать кружевную накидочку. Уж побежала Дырка, лес расталкивая, да свечу уронила. Всё иссушенное занялось, все палочки раскалились. Огонь размножался, расхозяйничался, селил своих детей на ветках и стволах, на кочках и муравейниках, на паутинах и сушёной листве. Весь лес кричал и на месте стоял. Дырка всё сжималась, сжималась, сжималась от стресса: платье запачкано, причёска испорчена, сейчас заревёт. И заревела - от отчаяния огнетушащей пеной. Потоками весь-весь лес забрызгала. Кажется, кто-то остался недоволен и из-под пены ворчал, но Дырка, переволновавшаяся, уже оставила пепелище навсегда.

- Я так не могу, - хныкала она, спустя несколько часов, - У меня не получается. Я хочу домой.

Исцарапанная и истыканная, совсем, как ей обещали, напуганная, устало плелась в утренних сумерках к лесному просвету. Отдирала с себя колючки, с унынием букашечек из-за шиворота вытряхивала.

Наступило утро. Одинокая Дырка вышла на опушку.

(В следующей серии: берёзы, много берёз, чёрная рука на оружейном затворе, Дырка в сползшем платке падает на колени и снова рыдает)

Эпизод 5: Опушка напряжённости.

Невесомо пришло одно волокно, коснулось мыском восприимчивой складочки. Ты впускаешь? Спросило беззвучно оно. Складь заискрилась. Она впускает. За первым спустились сотни волокон. Выпалывают страхи со грядочек. Из бугорков сцеплённость ушла, стало сияние расслабленной глади. За сотней сила тысяч идёт. Силой мягкости обнята. Я приму твою форму. Гладь без слов говорит. И на упорство бесконечность нанизала.

Опушка леса ранним утром. Дырка задремала в корнях молодого дуба, придав ему собой дупляной солидности. Чтобы успокоиться, отдохнуть, вспомнила, конечно, Паклю. Вот он стоит перед ней, снаряжённый в далёкий поход: крепкий узел торса, лохматая петля головы - красавец. И серьёзный хвост, каждый волосок в нём родной.

- Ты меня впускаешь? - спрашивает Пакля.

- Я тебя впускаю, - отвечает Дырка.