Привал странников

Следующим утром Казарян долго крутил медный рычажок у бордовой двери. Не открывали. Он снова крутил, потом ногой бесцеремонно стучал по бордовому. Собирался было уходить, но, услышав шаркающие неровные шаги, разогрел в себе обиду, скорчил недовольную рожу, собрался орать и заорал, как только Смирнов открыл:

– Долго мне, как просителю, у порога ошиваться? Дрых, что ли?

– Я на балконе был. Не слышал, извини, – повинился Смирнов и поздоровался: – Здравствуй, Рома.

– Привет, привет, – ответствовал Казарян и, развернув бумагу, протянул Смирнову фотографии. – Полюбуйся на себя.

– И на вас, – добавил Смирнов, разглядывая яркую кодаковую продукцию. Поперек Арбата, в разноцветной праздной толпе стояли, блаженно улыбаясь, три не очень молодых поддатых мужика.

– А Алька где? – спросил Казарян.

– На какой-то брифинг умотал. Зайди, чайку попьем.

– Некогда мне. Я к вам вечером заскочу. А фотографию на стенку пришпиль. Пока, Саня.

– Обожди чуток. Мне кое-что тебе показать надо. Пойдем.

– Может, вечером? – вяло сопротивлялся Казарян, идя за Смирновым на балкон.

– Сейчас, именно сейчас, – отрезал Смирнов и командирски предложил: Смотри.

Не было весело раскрашенного и чисто вымытого домика, не было тента, не было затейливых занавесочек и вывески не было. Не было "Привала странников", а был ряд подготовленных к капитальному ремонту домов с заколоченными окнами.

– Интересное кино… – задумчиво удивился Казарян. – Где же мы вчера гужевались?

– В "Литературке", на шестнадцатой странице, иногда помещают фотографии под рубрикой "Что бы это значило?" и ждут от читателей остроумного ответа. Что бы это значило, Рома?

– А черт его знает. – Роман почесал в затылке и решил: – Мне в Союз срочно надо, заседать. Я туда смотаюсь, часика в три опять к вам заеду. И тогда помаракуем вместе.

– Я тебя провожу, – предложил Смирнов. В лифте Казарян спросил:

– По старой памяти копать хочешь?

– Посмотрю, – неопределенно ответил Смирнов.

Казаряновская "восьмерка" вскарабкалась к Остоженке и исчезла. Смирнов направился к тому месту, где был "Привал".

На проезжей части переулка стоял юный лейтенант милиции и тупо смотрел на заколоченную дверь – бывшее антре шикарного кооперативного заведения.

– Вы – местный участковый, лейтенант? – спросил Смирнов.

– Да, – подтвердил лейтенант и встрепенулся, вспомнив свои обязанности. – Я слушаю вас, товарищ.

– Где кафе, лейтенант? Здесь же еще вчера кафе "Привал странников" было?

– Сам удивляюсь, – признался лейтенант и вдруг спохватился. – А собственно почему вы мне задаете эти вопросы?

– Ты меня не бойся, лейтенант, – успокоил его Смирнов и вытащил из кармана удостоверение почетного милиционера. Лейтенант раскрыл книжечку, посмотрел фотографию, поднял глаза, посмотрел на Смирнова и поинтересовался застенчиво:

– Это ваш портрет, Александр Иванович, в нашем музее висит?

– Глазастый, – одобрил его Смирнов и пригласил: – Пойдем в скверик, на лавочке посидим, поговорим, а, лейтенант?

Они уселись. Дремали бабки на соседних скамейках, носились по дорожкам энергичные дети, солнышко, по-утреннему не припекая, ласково грело. Лейтенант, хозяйским оком окинув свои владения, расстегнул верхнюю пуговицу форменной рубашки, приспустил галстук.

– Спрашивайте, товарищ полковник.

– Какой я теперь полковник! – признался Смирнов и задал первый вопрос: – Как тебя зовут?

– Лейтенант Трындин. – И тут же поправился: – Юрий. Юра.

– Вот что, Юра. Когда это кафе открылось?

– Сейчас точно скажу. Сегодня у нас среда, а открылись они в прошлый понедельник. – И заключил, подсчитав про себя: – Значит, девять дней тому назад.

– А когда они вообще здесь появились?

– Да самое большее – с месяц тому назад. Я еще удивился, как они быстро все отремонтировали.

– Шустрые ребята…

– Вы уж мне поверьте, Александр Иванович, у них все в порядке было: и патент, и разрешение райисполкома… Главный у них – Шакин Вадим Владимирович, пенсионер… Да у меня его данные записаны. – Трындин вытащил из кармана записную книжку, нашел нужную страницу. – Вот. Шакин В.В., 1927 года рождения, пенсионер, по профессии – инженер-экономист, прописан в городе Калининграде Московской области, Свободный проспект, дом 16 "а", квартира 178. Все точно, я собственноручно с паспорта списывал.

– Дела! – сказал Смирнов. – На кой черт Шакину вся эта самодеятельность? Расходы по ремонту колоссальные, а торговал всего девять дней.

– А может, его… – Трындин пальцем показал на небо. – Закрыли?

– Тебя бы обязательно известили, Юра. Гласность нынче.

– Это уж точно – гласность… – почему-то недовольно подтвердил Юра Трындин.

– Достают тебя жильцы в связи с гласностью? – сочувственно догадался Смирнов.

– Еще как! – обрадованно признался Трындин и тут же задал вопрос решился наконец о главном: – Подозреваете, Александр Иванович, что могут быть серьезные злоупотребления, нарушение законности, так сказать?

– Да ничего я не подозреваю, просто не люблю, когда меня дурачат. Особенно вот так, бессмыслицей. Так говоришь, у них с бумагами все в порядке?

Смирнов встал. Встал и Трындин.

– Все в полном ажуре, я и в райисполкоме проверял.