Привал странников

Алик кинул ключи, Смирнов поймал их, открыл дверцу и влез в прокаленный солнцем автомобиль. Влез довольно уверенно и быстро, для проветривания распахнул дверцу на другой стороне, включил мотор. Мотор работал как часы.

– Поехали! – подобно Гагарину, заорал Смирнов, захлопнул дверцы и мигом рванул с места. Алик и Казарян попадали в "восьмерку" и понеслись следом.

На перекрестке у площади Индиры Ганди они на красном свете прихватили его. Стали рядом.

– Ты куда, дурак старый?! – плачущим криком вопросил Алик.

– Куда надо! Следуй за мной и делай как я! – громогласно объявил Смирнов и дал газу на зеленый. Водил он жестко и решительно: стартовал так, что бешено рычал мотор, тормозил так, что визжали тормоза.

– Ничего его изменить не может, – любовно сказал Алик. – Столько лет прошло, столько машин поменял, а водит как джип по дорогам войны.

– Зря ты ему машину дал. Он теперь от нас убегать будет. А нам с тобой его нельзя оставлять одного. Пришьют нашего дедка, что делать будем?

– Типун тебе на язык.

Пересекли Ленинский, миновали Профсоюзную.

– Куда он? – раздраженно спросил Алик.

– Вероятнее всего, на Каширку.

И точно – на Каширку. Миновав Окружную, "Нива" прокатила километра два и замигала правым задним. Притормаживала, притормаживала и стала на обочине. Злобный Казарян воткнулся за ней чуть ли не впритык. Смирнов вылез из "Нивы" и оповестил всех:

– Хорошо!

– Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего. – Алик открыл дверцу и с нелюбовью посмотрел на Смирнова: – Мне ровно через час пятьдесят минут нужно быть на телевидении.

– Успеем, – легкомысленно заверил его Смирнов, а Казаряну сказал: Рома, провериться не мешает. Ты меня на километр отпусти и посмотри. А я тоже погляжу. Поедем по Каширке. От развилки на Домодедово я вас жду километрах в трех.

– Куда мы едем? – опять заблажил Алик, но поздно – "Нива" понеслась. Подождав минуту, погнал и Казарян. Он гнал и внимательно осматривал машины, которые он обгонял и которые обгоняли его. Минут через десять миновали развилку и вскоре увидели криво приткнувшуюся к обочине "Ниву".

– Ну как? – спросил стоявший рядом с "Нивой" Смирнов.

– Никак. А у тебя? – осведомился Казарян.

– И у меня никак. Я думаю, что их сильно смутило появление второй машины. Знают, что на двух машинах проверить хвост – раз плюнуть. Скорее всего на время обсуждения новой раскладки сил нас отпустили.

– Так куда мы едем? – опять заныл Алик.

– Ребятки, я тут недалеко местечко глухое знаю, я там постреляю чуток, а? – жалобно попросил ребяток Смирнов. Ребятки переглянулись, и один из них – Казарян – повертел указательным пальцем у виска, показывая другому – Алику, – что старичок слегка спятил.

Спятивший старичок засмеялся и полез в машину.

Проехали еще километров пяток и за деревней свернули на узкое шоссе, а с шоссе еще километров через пять – на грунтовую дорогу-полутропу. Лесок кончился, и открылось безлюдное поле. На опушке Смирнов затормозил. Глухо, как в танке, будто и нет совсем рядом Москвы.

Смирнов, хромая, погулял по полянке, сбивая пыль с ботинок высокой травой. Погулял, осмотрелся и попросил у залегших уже на теплую землю своих дружков:

– Ребята, какой-нибудь ненужный хлам у вас в багажниках валяется? Стаканы, кружки, поболе что? В деревья стрелять не хочу.

Алик и Казарян нехотя встали и пошли рытья в багажниках. Казарян принес два граненых стакана и эмалированную кружку в лишаях ржавчины. Алик притащил хлорвиниловую канистру и прокомментировал свою щедрость:

– Вроде бы канистра мне эта ни к чему, и выбросить жалко.

Смирнов осмотрел дары и резюмировал:

– Ну и барахольщики вы, братцы! Плюшкины, ей-богу! – И стал расставлять предметы. Два стакана и кружку поставил на предпольный бугорок – чтобы труднее было стрелять против солнца, а канистру, отойдя метров на тридцать, – напротив, для оборотки. Оглядел все с удовлетворением и велел Казаряну: – Командуй, Рома.

– Лицом ко мне, – тихо сказал Казарян и вдруг залаял по командирски: – С одной руки по трем предметам!

Смирнов мгновенно развернулся и без пауз произвел три выстрела.

– Оборотка! – рявкнул Казарян. – Серия из четырех!

Под выстрелами канистра прыгала, будто приплясывая. Не стерпел Смирнов, выпустил всю обойму. Хищно оскалился, достал из кармана снаряженную обойму, перезарядился и, обернувшись к Казаряну и Алику, лихо подмигнул:

– Ну как?

– От твоей пальбы у меня опять голова разболелась, – сообщил Казарян и распорядился: – Пойдем посмотрим, что ты натворил.

Стаканы – вдребезги, кружка – с дыркой посредине, у канистры в пупке.

– Ну как? – еще раз осведомился Смирнов. Горделиво.

– Ты в порядке, – заверил его Казарян, а Алик вдруг застрадал:

– Сань, дай я постреляю, а?

– Ты опаздываешь, – напомнил ему Смирнов. – Да и смываться нам надо отсюда как можно скорее. Мало ли что, кто-нибудь услышал выстрелы, сообщил куда надо.

– Ну, разок!

– Нет. У меня с собой одна обойма. Пусть целой будет на всякий случай.

В газету собрали осколки стекла, подобрали кружку, канистру и расселись по машинам, перед тем, как тронуться, Алик с угрозой напомнил:

– В вашем распоряжении час пять минут!