Привал с выдернутой чекой

– К черту! – машинально ответил я и, закинув в салон автобуса свой рюкзак, поднялся следом. Как выяснилось, сидушки в «пазике» оказались демонтированы. И потому, не мудрствуя лукаво, мы расстелили на полу коврики и улеглись спать. Хотя спать – это слишком сильно сказано. Не очень-то и получалось. Наш новоявленный водитель имел нехорошую привычку выбирать самые пыльные и самые разбитые дороги. Мы катили по просторам Сирии, подпрыгивая на ухабах и глотая кирпичи пыли. Дважды нас останавливали патрули, но после коротких переговоров оба раза мы благополучно ехали дальше. В салон автобуса никто не заглядывал. Незаметно наступил вечер. Дорога теперь пошла совершенно отвратная. Неожиданно старец – уважаемый, блин, екарный бабай – резко свернул в сторону, и по крыше автобуса застучали ветви деревьев. Судя по всему, «пазик» въехал в какую-то рощу.

– Выходить будем, долго идти будем, ночью идти, быстро идти будем, – заглушив двигатель, многословно и нараспев занудил старик.

– Выходим! – Чувствовал я себя сонным, куда-либо идти не хотелось, но вышел я под лучи ускользающего солнца одним из первых. И сразу же ко мне подошел наш проводник.

– Далеко идти, – сказал он уже совершенно нормальным и безо всякого восточного акцента голосом. И только сейчас я его разглядел: пожилой, но далеко не старый мужчина. Черты лица скорее европейские, чем арабские, и что-то еще… Вдумавшись, я понял: что-то в его облике напоминает мне Башара Асада – сирийского президента. У меня даже возникла мысль: не родственники ли они? Но я благополучно похоронил эти соображения под валом более насущных проблем и вопросов.

– Как далеко и куда? – надеясь внести в неопределенность нашего предприятия хоть какую-то конкретность, спросил я у старца.

В его метнувшемся на меня взгляде на миг мелькнуло недоверие, но уже в следующую секунду глаза старца (я почти автоматически в своих мыслях добавил «уважаемого») светились исключительно восточным лукавством.

– Я провожу, – пообещал он, и мне осталось только пожать плечами. Что ж, не хотят посвящать меня в тайны, «ибо тайна сия велика есть», пусть не посвящают. В конце концов, я здесь тупой исполнитель. И если кто-то мнит себя стратегом, то и х… хм – язык даже мысленно не повернулся выразиться нецензурным образом, и я закончил совершенно не так, как собирался: «Бог с ним!» По счастью, навигатором «ГЛОНАСС» нам пользоваться не запрещали, и что-что, а место теперешнего своего стояния я знал. Так что худо-бедно, но обратную дорогу мы найдем.

Всю ночь мы шли. Старичок Ибрагим оказался шустрым и с такой скоростью семенил своими сухими ногами, что мы местами едва не переходили на бег. А утро нас застало на вершине какого-то холма.

– На день здесь остановимся, – с радостной улыбкой сообщил старик.

Я не слишком уверенно кивнул и тут же начал соображать, каким образом нам укрыться на совершенно открытой местности. Вариантов было несколько, и все они требовали определенного времени, которого у нас как раз и не было. Но пока я раздумывал, наш «уважаемый Хоттабыч» поманил меня рукой, приглашая следовать за собой:

– Там разлом в земле, туда спустимся. День будем ждать, в ночь пойдем, – сообщил он.

И что я ему мог сказать по этому поводу? Ничего. Я по-прежнему не знал ни места назначения, ни цели своего странствия.

– Хорошо, – отозвался я, негромко скомандовал: – В расселину! – и сам первым отправился за шустро убегающим старцем.

Разлом оказался широким, с высокими глинисто-каменистыми стенами, позволявшими надеяться, что нам удастся найти тень, даже когда солнце окажется в зените.

– Данила-мастер, – окликнул я старшего радиста Синюшникова, которого я изредка позволял себе именовать по ассоциации его имени с камнерезом из сказки о Хозяйке Медной горы. Возможно, на этот раз меня подвигло к этому наличие в земле неизвестным (во всяком случае, конкретно мне) образом возникшей расселины, из которой при должном воображении можно было отправиться прямиком к Хозяйке.

– Я, товарищ старший лейтенант! – тут же отозвался Синюшников, так как по моему требованию на заданиях не отходил от меня ни на шаг.

– Данила, сбегай старших троек ко мне собери, плиз! – не столько скомандовал, сколько попросил я и принялся обустраивать выбранное под лежанку местечко.

Старшие прибыли почти сразу, а так как много я им говорить не собирался, то и садиться тоже не предложил.

– Охрану выставили? – в первую очередь спросил я, хотя прекрасно видел, как тройки, едва получив команду на привал, сразу же расползлись согласно обычной диспозиции (во всяком случае настолько, насколько это позволяла укрывающая нас расселина) и назначенные в охранение бойцы сразу же поползли вверх по склонам.

– Да.

– Так точно.

– Сразу же.

– Само собой.

– Хорошо, – я одобрительно кивнул. – Загоняться не будем, в день выставляем на фишку по одному человеку от тройки. Остальные пусть кушают, отдыхают.

– Разогревать можно? – задал отнюдь не маловажный вопрос Болотников.