Притяжение страха

Почти невозможно поверить в то, что она у него в объятиях. Что покоится на его груди, полностью расслабившись в кольце обнимающих ее сильных рук.

— Спасибо… Спасибо… Спасибо… — шепчет она, целуя его в губы, лоб и плечи, пока он лежит, не двигаясь, закрыв серебряные глаза, и старается выровнять дыхание. Оказывается, у него оно тоже иногда может сбиваться! И он не понимает — скорее всего, нет, конечно же, не понимает, что именно за эту способность, которую в нем так трудно было предположить, она сейчас благодарит его так горячо, искренне и трогательно.

Ветер, совсем не ледяной, напротив, ласковый и лишь чуть-чуть прохладный, осушает влажную спину, укрытую лишь вуалью испарины.

…Его дом под Барселоной — розовый трехэтажный особняк на зеленом холме. Окруженный кипарисами и оливковыми деревьями, он словно игрушка, словно дворец из сказочного детского сна.

Его спальня — это верхняя терраса, почти без стен. Вместо них тяжелые занавеси изумрудного и бордового цветов колышутся, то вдуваясь в просторное помещение яркими парусами, то вытягиваясь наружу. От этого создается ощущение, что комната с огромной кроватью в центре плывет в воздухе. А за ними плывет черное, фиолетовое, жемчужное небо. И, наверное, луна, которой здесь нет, и потому у нее нет возможности превратить этого лучшего в мире любовника в черно-лилового монстра.

— Спасибо…

— За что? За что ты благодаришь меня — ты понимаешь?!

— За то, что ты воплотил мои мечты! За то, что ты такой, за то, что с тобой я могу быть такой…

— Ты мечтала об этом?!! Неужели… ты хотела именно этого?

— Я сама толком не знала, чего хочу… но всегда искала… и не находила… Выходит — этого!

— Что ж…

Он гладит ее по волосам, встрепанным и влажным, словно птичьи перышки. И он смотрит на нее, как на пойманную птичку, которая еще не понимает, что попалась.

— Ты не думаешь, что, может быть, сделала огромную ошибку, что… соединилась со мной?

— Нет. Это раньше я совершала ошибки… Много ошибок. А теперь нет. Ты, как это ни странно — мое единственное правильное решение.

Юлия приподнялась, хотя это и было довольно мучительно — оторвать грудь от его груди, словно расстояние в полметра, разделившее их сердца, было слишком большим. Но все же она села, глядя теперь на него сверху вниз. Демонически приподняла левую бровь, усиленно придавая своему лицу как можно более опасное выражение.

— А вот ты… — прошипела она с угрозой, — ты, сам того не ведая, совершил огромную, страшную, роковую ошибку, связавшись со мной!!

— Почему?

Он напрягся. На самом деле. Господи, неужели, она так талантливо притворилась?! Даже удивительно — если бы он умел леденеть от страха, как все люди, она бы подумала, что сейчас так и случилось. Но он просто сосредоточил на ней серебро внимательного взгляда… Удивительно, право… даже жаль его…

— Почему?! — дон Карлос больно стиснул ей запястье. От этой боли Юлия не выдержала. И расхохоталась, заливисто, громко, счастливо, как в детстве.

— Потому что я — роковая женщина-а-а!! Я — вамп!!! Я подчиню тебя себе, сведу с ума, заставлю забыть весь мир, разрушу твои планы, но сначала…

Она хищно улыбнулась, сверкая темными изумрудами глаз. Нагнулась к странно напрягшемуся Карлосу и провела кончиком языка по теплой неглубокой ямке между ключиц.

— Сначала — я выпью всю твою кровь!!!

С этими словами Юлия впилась поцелуем в смуглую шею. Так сильно, страстно и жарко, что у него вырвался невольный вздох не то блаженства, не то облегчения.

…Ветер раздувает тяжелые портьеры. А шелк роскошного белья, разумеется, черный шелк на его постели — даже смешно — а каким еще он мог быть?! — ласкает кожу. Она не спешит отрываться от античной шеи. И потому дыхание его постепенно делается все громче и чаще. И еще какой-то звук, словно кошка крадется в приоткрывшуюся дверь… Юлия вскочила. Инстинктивно сжалась, в безуспешной попытке натянуть на себя черную скользкую ткань.

— Perdonen… Don Karlos…[34]

— Хода, Себастьян! Входи!

Карлос улыбается победно, нисколько не смущенный своей наготой, как, впрочем, наготой Юлии, так и не сумевшей толком прикрыться от глаз незваного гостя. А Себастьян — и это даже не забавно, но, видимо, так его и зовут, вот было озарение тогда на пляже! — он, как будто сейчас грохнется в обморок. Или, как минимум, заплачет. Так вдруг вытянулось и перекосилось его прекрасное лицо.

— Que ocurre aqui[35]?

В это время, из-за его плеча показывается та самая девушка. При виде Юлии и всей этой сцены, достойной пера Боккаччо, на лице ее поднимаются шелковистые, прямые, как стрелы, брови. А темно-вишневые губы трогает улыбка.

— Que ella hace aqui?[36] — шипит Себастьян. Действительно. Вообще-то, его можно понять. Что он мог подумать, увидев, как она припала ртом к артерии дона Карлоса?!

— Ты не хочешь поздороваться? — насмешливо спрашивает Карлос у Себастьяна.

— Que ella hace aqui??!!

Тон и тембр голоса Карлоса меняются до неузнаваемости. Настолько, что всем вдруг становится холодно в теплой, прогретой за день солнцем комнате.

— Ты скоро все узнаешь.