Притяжение страха

Новый тореадор и вправду был лучше первого. То, что он делал, больше всего походило на красивый, выверенный до мелочей, изысканный танец. Юлия могла бы даже залюбоваться его движениями — очень уж это напоминало другой танец, исполненный здесь недавно, под светом луны. Проблема была в том, что бык, почувствовавший силу, не собирался сдаваться! Со всей энергией долго сдерживаемой ярости, болезненного сострадания и ужаса, Юлия болела за быка.

Потом она не могла вспомнить, как ни старалась, в какой момент в ней произошли такие глобальные изменения. Однако не прошло и нескольких минут с тех пор, как бык ринулся в атаку — а Юлия была уже другим человеком. Все ее мышцы до единой напряглись и дрожали так, будто она перезанималась на спортивных тренажерах. Готовая в любой момент вскочить, она выпрямилась до боли в спине на краешке жесткой скамьи. И даже не замечала, что давно уже кричит, срывая голос, вместе со всеми:

— Оле! Оле!! Оле!!! Ну, давай… Эх, мазила, блин!!! Давай! Давай!!

При каждом виртуозном маневре матадора, душа ее замирала в восхищении. Но при каждом удачном выпаде быка — она готова была визжать от восторга! И визжала, потому что таких выпадов было немало.

Это было уже не убийство тупоголовой скотины на глазах садистически настроенной толпы. Это был бой равных по силе, уму и смелости красивых существ. В конце концов, молитва Юлии была услышана: бык, не обратив вдруг никакого внимания на мелькающую перед мордой красную тряпку, сделал легкое, почти незаметное движение большелобой головой. В тот же миг стройный мужчина в роскошном костюме с золотыми позументами на плечах рухнул ему под копыта неуклюжим, потерявшим ориентацию телом!

— Оле!!! — закричала Юлия, перекрикивая отчаянный стон трибун.

Щеки у нее пылали, сердце билось в висках и шее праздничным набатом.

— Я вижу, тебе понравилась коррида?! — склонившись к ее уху, вкрадчиво прошептал дон Карлос.

— Да! Да!!

Даже не повернув головы, Юлия почти отмахнулась от него. Таким жутким, увлекательным, ни на что не похожим было происходящее на арене. Упавший матадор, отполз в сторону, воспользовавшись временным замешательством быка, который не понял, куда вдруг делся его противник. На арену тут же высыпало сразу несколько человек, они разделились на две группы. Трое принялись опасливо бегать вокруг быка, пытаясь его отвлечь, а двое других схватили матадора и под руки повели его к выходу с арены. Он сильно хромал, несмотря на то, что его держали с двух сторон, и прижимал обе ладони к бедру… Заметив кровь на его желто-золотом костюме, Юлия испытала такой прилив азарта и адреналина, что у нее на пару мгновений остановилось дыхание.

— Что происходит? — спросила она, озираясь. — Чего они хотят?

Все зрители разом встали, повернувшись к жюри на центральной трибуне, и хором выкрикивали что-то.

— Они требуют сохранить жизнь быку.

— Такое бывает? — с надеждой спросила Юлия.

— Почти никогда… — с жестокой печалью в голосе ответил Карлос, и вдруг воскликнул:

— Смотри, смотри! Он хочет продолжать!!

Трибуны замолчали, удивленно и почтительно обернувшись к арене.

В полной тишине к ее центру двигался тот самый тореро. Он шел очень медленно, заметно прихрамывая, но осанка его была еще более элегантной и гордой, чем прежде. Он сдержанно поклонился затихшим трибунам, а потом сделал пикадорам, окружившим быка, знак убираться. Через полминуты на желтом круге, разделенном пополам тенью и светом, остались только двое: огромный разъяренный бык, роющий песок черным копытом, и человек. В руке у него была тонкая, не особенно длинная шпага.

Какое-то время, они смотрели друг на друга, словно примериваясь. Юлия кусала платок, давно превратившийся в ее руках в мятую влажную тряпку. Очень медленно, мучительно медленно, человек стал приближаться к быку. Без привычного красного плаща в руках, он выглядел таким беззащитным и слабым… что Юлии очень захотелось закрыть глаза. Во избежание. Но она не успела.

С неописуемой грацией мужчина в желто-золотом костюме приподнялся на носках, изогнув спину, и, высоко подняв руку с оружием, молниеносно ударил им в середину огромного черного лба. Бык постоял немного, удивленно глядя на своего упрямого противника. А потом, словно признавая поражение, рухнул перед ним на колени. И плавно повалился на бок. Не меньше минуты трибуны плыли перед глазами Юлии в абсолютной тишине, прежде чем взорваться оглушительным салютом приветствий.

В этом сумасшедшем море возгласов, объятий и аплодисментов она сидела, не двигаясь, не моргая и почти не дыша, словно парализованная. Что-то непростое, неслучайное и недоброе было в том, насколько точно произошедшее сейчас повторяло сценку, разыгранную на этом же месте ею и Антонио. Неприятно, тянуще заныло сердце, когда она вспомнила вдруг его глаза цвета кофе и его яркие губы, шепчущие перед тем, как уснуть: «Ты мой ангел…».

Воспоминание переросло в страшное предчувствие, почти в уверенность, что с ним что-то не так. Тревога была так сильна, что захотелось сейчас же рвануться и ехать к нему.