Притяжение (ЛП)

Держа в руках два стаканчика с кофе, я поднялась на крыльцо и уже собиралась позвонить, как вдруг дверь открылась, и Грэм почти рывком втащил меня в дом.

— Она не перестает плакать, — сказал он, даже не поздоровавшись и торопливо подталкивая меня к комнате, внутри которой плакал ребенок.

В доме царила кромешная тьма, если не считать включенной настольной лампы в гостиной. Окна завешены плотными шторами из красного бархата, отчего дом казался еще более мрачным.

Грэм привел меня в комнату Тэлон — крошечная девочка с покрасневшим личиком лежала в кроватке и кричала.

— У нее нет температуры, и я положил ее на спину, потому что… знаешь ли… — он пожал плечами, — …я много читал о синдроме внезапной младенческой смерти. Я, конечно, понимаю, что она еще не умеет переворачиваться, но вдруг это произойдет случайно? А еще она почти ничего не ест. Не знаю, как мне поступить, но хочу попробовать «метод кенгуру».

Я чуть было не рассмеялась над его паникой, но тут же вспомнила, что и для Тэлон это стресс. Осмотрев комнату, я обратила внимание, что спальня младенца вдвое больше моей собственной. По всему полу разбросаны десятки книг по воспитанию детей: какие-то просто раскрыты, в других лежат закладки.

— А что за «метод кенгуру»? — спросила я и, подняв взгляд от книг на полу, увидела стоящего передо мной Грэма. Он снял рубашку. Я скользнула взглядом по его загорелой груди и карамельного цвета коже, но вовремя заставила себя не таращиться на него. Для писателя он был на редкость хорош собой и подтянут. Вдоль всей левой руки тянулась татуировка, доходящая до самой лопатки. Руки Грэма выглядели так, словно у его бицепсов были свои собственные бицепсы, а у тех, в свою очередь, тоже. На минуту я даже засомневалась: он точно писатель или сам Дуэйн «Скала» Джонсон?

Грэм снял с Тэлон ползунки и распашонку, оставив ее в одном подгузнике, а потом склонился над кроваткой, взял плачущую малышку в свои мускулистые руки и, прижав ее головку к своей груди, принялся раскачиваться взад-вперед.

— Это когда родитель и ребенок контактируют кожа к коже, чтобы сформировалась связь. Я считаю, что это больше касается матерей, но медсестры посоветовали мне попробовать, даже если это кажется бессмысленным, — проворчал он, когда плач возобновился. Грэм прижимал к себе ребенка, словно футбольный мяч, и раскачивался так, будто готов разорваться надвое из-за своей неспособности успокоить дочь.

— Может, попробовать еще раз покормить ее? — предложила я. — Хочешь, я сделаю бутылочку?

— Нет. — Он покачал головой. — Ты ведь понятия не имеешь, какой температуры должна быть смесь.

Я улыбнулась, нисколько не смущенная его недоверием.

— Хорошо, тогда давай я ее подержу, а ты иди делать смесь.

Грэм нахмурил брови, и сомнение, наполнившее взгляд, добавило его виду мрачности. Я села в серое кресло-качалку, стоящее в углу комнаты, и вытянула вперед руки.

— Обещаю не выпускать ее из рук.

— Поддерживай головку, — сказал Грэм и медленно — очень медленно! — переложил Тэлон мне на руки. — И не двигайся, пока я не вернусь.

Я рассмеялась.

— Даю слово, Грэм.

Прежде чем выйти из комнаты, он оглянулся с таким видом, словно ожидал увидеть своего ребенка уже на полу. Нелепость какая-то. Хотя, не мне винить его за эти опасения — видно, Грэм утратил способность доверять после того, как моя сестра его бросила.

— Привет, красотка, — сказала я Тэлон, откидываясь на спинку кресла и прижимая ее к себе. Она такая хорошенькая — просто произведение искусства. Каких-то несколько недель назад она была чуть больше земляного ореха, но с момента нашей последней встречи набрала не меньше двух в половиной килограммов. Этот маленький огонек надежды победил смерть. Она выстояла. Чем дольше я раскачивалась в кресле, тем больше она успокаивалась. Когда в комнату вернулся Грэм, Тэлон мирно спала у меня на руках.

Он приподнял бровь.

— Как ты это сделала?

Я пожала плечами.

— Думаю, ей просто понравилось это кресло.

Он поморщился, протянул руки и, забрав у меня спящую Тэлон, положил ее в кроватку.

— Можешь уезжать.

— Что? — растерянно спросила я. — Прости, я что-то не так сделала? Мне казалось, ты хочешь…

— Теперь ты можешь уехать, Люсиль. Твои услуги больше не нужны.

— Мои услуги? — переспросила я, шокированная его холодностью. — Ты позвонил мне, и я просто приехала помочь.

— А теперь я отправляю тебя обратно. Всего хорошего. — Он подтолкнул меня в сторону входной двери и, не говоря больше ни слова, выпроводил. Даже спасибо не сказал и просто захлопнул дверь перед моим носом.

— Не забудь выпить кофе, который я для тебя привезла. Он стоит на столе в кухне! — крикнула я, треснув кулаком в дверь. — Он такой же черный, как и твое сердце!

* * *

— Он позвонил тебе в три часа ночи? — спросила Мари, открывая магазин на следующее утро. По воскресеньям мы были закрыты, но пришли, чтобы подготовить все к началу рабочей недели. — Конечно, я была счастлива, когда ты не пришла в пять утра будить меня для занятий горячей йогой, но мне было интересно, где ты. Как малышка?