Притяжение, будь рядом, когда я умру

Одноклассницы, как и следовало ожидать, в один голос утверждали, что Ива была влюблена в Мэтта, и об этом знала вся школа. Собственно, эти заявления мало кого впечатлили, поскольку Ива неожиданно для обвинения и себя самой уже созналась в этом «постыдном грехе» своим недвусмысленным «да».

Эми Лу выступала второй свидетельницей по счёту и одной только влюблённостью Ивы не ограничилась.

– Она ведь из-за него и из школы-то ушла…– начала было Эми. – Ива и в школе всегда такой была, даже чересчур старательной.

Но её буквально на полуслове оборвала Ирма:

– Спасибо, у обвинения вопросов больше нет.

– Они есть у защиты, – выпрямился Ази.

Глаза его недобро сверкнули.

– Остановитесь, пожалуйста, на этом моменте подробнее.

Стратегия его защиты менялась на ходу. Ази был не из тех, кто сдаётся без боя.

– А, ну да, – произнесла свидетельница и с опаской взглянула на Софию.

Та же всем своим видом транслировала недвусмысленное послание: «заткнись, дура».

Но тут вмешался судья:

– Уважаемая, Эми Лу. Расскажите, пожалуйста, суду об известных вам причинах уходы Ивы Джонсон на домашнее обучение.

– Ну, насчёт домашнего я ничего не знаю, так поговаривали в школе…

– Эми Лу. Вы сейчас даёте свидетельские показания, и мы ждём от вас подробный и правдивый ответ.

Голос судьи звучал строго и Эми не на шутку испугалась. В конце концов, она ведь на библии клялась, а отвечать требовал сам судья.

– Ну, в общем, Мэтт придумал, как её… даже не разыграть, а я не знаю, как сформулировать… Короче нам по науке тогда дали задание нарисовать человеческое тело и подробно изобразить мышцы, органы и прочее. Наш класс разделили на две группы, получилось около пяти-шести человек в каждой. Одни должны были рисовать мужское тело, а другие женское. Нам попалось мужское, и когда обсуждали организационные моменты, Ивы почему-то не было, и кто-то пошутил, что от вида мужского органа она скорее всего упадёт в обморок. А Мэтт что-то ответил в духе того, что мы её жизни научим. Реальной жизни – да-да, именно так он и сказал. И тогда он это предложил. Иве потом сообщили неверное время сбора в классе для выполнения задания, так что она опоздала на два часа, когда всё уже было нарисовано. Всё, кроме… ну вы понимаете.

– Нет. Уточните, – потребовал Ази.

– Всё, кроме мужского органа. И так вышло случайно, не намеренно, что каждый писал своё имя в свободном месте и потом стрелочкой указывал на то, что он нарисовал. Ивино имя Мэтт написал, ну и провёл стрелочку туда… Она когда это увидела… в общем, ей плохо стало. Кажется, это называется паническая атака. Мы тогда сильно испугались и, честное слово, пожалели обо всей шутке. Правда, Ива быстро пришла в себя, забрала плакат и сказала, что свою часть дорисует дома. Честно говоря, никто не решился с ней спорить. В итоге она принесла полностью перерисованный плакат и имена участников написала в углу обычным списком, без стрелок. Кстати, орган… мужской, да и не только его, она хорошо нарисовала. Достоверно. Наверное, из медицинского атласа срисовывала, у неё ведь мать медсестра. Правда, в школе с того дня Ива Джонсон больше не появлялась.

Ива взглянула на Мэтта. Он сидел в той же позе, но теперь одной рукой сжимал переносицу. Вторая его рука была прижата к животу в районе солнечного сплетения, причём так, что аж пальцы побелели. На запястье алел красный шнурок.

Иву вначале бросило в жар, затем в холод. Столько лет прошло, а до сих пор почему-то больно. Тогда она всё никак не могла взять в толк, почему Мэтт не защитил её, не оградил о такого унижения и позора? А оно вон как, оказывается, было. Ива по юности всё искала оправдания тому, что называла «страхом перед общественным порицанием» и никак не хотела величать трусостью, а трусов-то и не было, защищать её было некому. Мэтт сам всё это придумал, всех подбил и провернул. Да, она до сих пор помнила, как хватала ртом воздух, а вдох сделать никак не могла.

– Спасибо, – озадаченно сказал Ази. – У меня вопросов больше нет.

Присяжные выглядели растерянными. Картинка не складывалась: так кто ж тут злодей? И по всему выходило, что Иве Джонсон не было вообще никакого интереса спасать Мэтта. Может, она и впрямь его не узнала?

Следующей свидетельницей от обвинения выступила миссис Паттерсон. От первой же её фразы лицо Ирмы слилось одним фоном с её белым пиджаком.

– Не было у нашей девочки никаких там «отношений» с этим козлом-блядуном! Не для таких, как он, её мама растила!

«Протестую!» от стороны обвинения и «Миссис Паттерсон!» от судьи никак не повлияли на желание свидетельницы свидетельствовать дальше:

– А как бы вы думали? – лязгнув тростью по бортику своей трибуны, продолжила Миссис Паттерсон. – Такая наша девочка умница, училась всё училась, теперь животных лечит, и котика, вон, моего с того света достала, и козла этого полукровку итальянского, а он вместо благодарности ей что? В суд потащил!

– Миссис Паттерсон, это последнее предупреждение! – рявкнул судья.

– Никогда её с ним не видела. Ни разу. Чужие они. Разного поля ягоды.

– Спасибо свидетель, вы свободны.