Притяжение Андроникова

И вот, наконец, долгожданный день, 15 мая 1969 года.

Музей Пушкина.

Перед началом репетиции я подошел к Андроникову.

– Я из Кахетии, – представляясь, произнес я «пароль». – Хотел бы опубликовать материал о Вашей передаче в телавской газете «Алазнис Гантиади».

Мы долго беседовали. Позже я получил автограф для читателей. Привожу его полностью:

«Шлю сердечный, душевный самый добрый, самый дружеский, самый братский привет родному Ожио, дорогому Телави, всей Алазанской долине, прекраснее которой не знаю на свете, Грузии шлю любовь и сыновнее чувство.

До скорого свидания, Кахетия!

1969. май. 15. Москва.

Ираклий Андроникашвили».

Своё повествование Ираклий Луарсабович начал с портретов известных людей пушкинского времени, которые удалось опознать, идентифицировать специалистам музея. Это были портреты Владимира Соллогуба, графини Воронцовой и других знаменитостей. С особым интересом я слушал историю детского портрета Пушкина, переданного в дар музею известным актёром Всеволодом Якутом, который многие годы блистательно играл роль Пушкина в театре имени Ермоловой. А ему портрет преподнесла поклонница его таланта во время гастролей в Ленинграде в 1950 году.

– Здесь представлены наиболее известные портреты Пушкина, – рассказывал Андроников. – Они специально расположены в том же ракурсе, что и представленный детский портрет. Сравнивая их, специалисты убедились, что на портрете изображён Пушкин в возрасте примерно трёх лет.

Далее Андроников рассказывал ещё о нескольких портретах, требующих изучения.

В процессе репетиции было несколько перерывов, и каждый раз Андроников уделял мне внимание. Он вообще не мог без живого общения, без публики, без новых впечатлений. В данном случае я был для него новой публикой. В один из перерывов он даже устроил для меня целое представление, которому аплодировали все присутствующие.

– Вчера я позвонил Козловскому, – рассказывал он, – и спросил: «Иван Семенович, что ты будешь петь в этом году на Пушкинском празднике?» Он назвал несколько романсов на стихи Пушкина. «Но ты это уже пел в прошлый раз! Спой лучше что-нибудь новое». Я даже напел ему романс, который, оказывается, он не знал. Знаете, – вдруг изменил тему разговора Ираклий Луарсабович, – я ведь мечтал быть не писателем, а музыкантом. И память у меня чисто музыкальная. На моих концертах обычно удивляются: «Какая память!» А я никогда ничего из своих рассказов не заучиваю наизусть. Я до мельчайших подробностей знаю содержание рассказов, своих героев. Рассказываю же я их, как музыку. Я знаю, что в определенную ритмическую фразу должен вложить такой-то определенный смысл. Например: та-та, та-та, та-та, та-а-а. Главное выдержать намеченный ритм. А сами предложения, словосочетания каждый раз складываются по-разному. Без импровизации здесь не обойтись.

И все-таки жаль, что я не стал музыкантом…

Было удивительно слышать от такого разносторонне одаренного человека, достигшего вершин во многих областях науки, искусства, литературы, что он не успел сделать еще что-то.

И как бы в продолжение сказанного он стал напевать незнакомую мне мелодию и дирижировать.

Я отошел назад, ближе к телекамерам, и стал снимать кадр за кадром. Было темно. Но я старался выжать из своего аппарата «Ленинград» с автоматической перемоткой плёнки все возможное. Семнадцать кадров этого незабываемого дня стали мне еще одной наградой. Они вместе с автографом Мастера хранятся у меня как самые дорогие реликвии.

Расстались мы Ираклием Луарсабовичем очень тепло.

Потом он долго болел. Альбом со снимками я отправил ему по почте. Дальше жизнь сложилась так, что увидеться с Андрониковым не удавалось.

И все-таки я встретил его, много лет спустя, в 1980 году, случайно. Он шел по Кузнецкому Мосту с пачкой книг в одной руке и с тростью в другой. Шел он тяжело. Стали останавливаться прохожие.

– Неужели Андроников?

– Да нет! Андроников подвижный, веселый человек, а это какой-то больной старик.

Но это был он. После тяжелой болезни. Я подошел к нему, поздоровался, предложил помочь донести пачку книг. Он посмотрел на меня грустными, даже печальными, так не свойственными ему, глазами.

– Ах, это вы?.. Спасибо, не нужно. Мне надо расхаживаться. А альбом ваш я получил. Спасибо, мне было приятно вспомнить. – Сказал и медленно направился в сторону «Детского мира».

Больше я его не видел.

Один комплект снимков вместе с моей публикацией в телавской газете я передал музею А. С. Пушкина. Вскоре получил ответ: