Притяжение Андроникова

Рассказ «Знакомство с Андрониковым» литературного критика и литературоведа Ф. М. Левина (1901–1972) рисует образ И. Л. Андроникова удивительно тепло и полно, не забывая ни одной грани его таланта. Между тем материалы архива критика позволяют добавить еще один светлый штрих к этому портрету.

Ум, обаяние, талант вместе и порознь помогают их обладателю добиваться успеха в жизни. Однако часто требуются слишком большие усилия для продвижения в желаемую сторону, а иногда жизненные трудности могут быть помехой для развития личности. Именно поэтому люди так ценят удачу, то есть шанс на то, чтобы в нужный момент некая доброжелательная рука помогла преодолеть первый барьер, облегчила начало карьеры.

Люди благородные помнят об этом всю жизнь и всю жизнь при удобном случае выражают свою благодарность публично.

Именно об этом качестве И. Л. Андроникова несомненно свидетельствуют записи дневника Ф. М. Левина 1971 года:

«В доме литераторов 24.VI.71 был вечер: „Навстречу V съезду Союза писателей СССР. Творческий отчет издательства "Советский писатель" (встреча с читателями)”

Меня на этот вечер не пригласили. Между тем я создавал это издательство осенью 1934 года (путем слияния Московского товарищества писателей (МТП) и Издательства писателей в Ленинграде) и был его первым директором и главным редактором.

А нынче пришел в издательство (28.VI) и мне рассказывают, что обо мне в своих выступлениях тепло вспоминали Ираклий Андроников и Сергей Васильев (и кто-то еще)<…>.

Вчера 27.VI ездил вручать адрес Сергею Михайловичу Бонди в связи с его восьмидесятилетием (исполнилось 25.VI). Старик чудесный, очень живой и проживет еще лет тридцать. С ним было интересно разговаривать, я просидел у него минут сорок.

С. М. сказал, что к нему на день рождения приходил И. Андроников и рассказывал, как я привез его в Москву».

В дневниках 1970 года есть и такая запись:

«В фильме „Ираклий Андроников рассказывает” он представляет А. Толстого, С. Маршака, М. Горького, И. Соллертинского, В. Шкловского, В. Качалова, А. Остужева, Жирмунского, Л. Щербу и Ф. Левина.»

По рассказам дочери писателя Е. Ф. Левиной после показа этого фильма по телевидению на отца обрушился шквал звонков знакомых и друзей, не просто услышавших о Ф. М. в андрониковском рассказе, а потрясенных тем, что И. Л. создал его образ даже находясь… спиной к зрителям. Как вспоминает Левина: «это была спина, осанка, посадка головы отца. Это было чудо». В этом эпизоде Андроников рассказывал о своем первом концерте и о том, как Левин прошел на сцену московского Дома писателей и представил его зрителям.

Среди документов, хранящихся в РГАСПИ, сохранилось письмо В. Ставского А. Щербакову[2] 20 мая 1934 года, в котором есть такая фраза:

«Я говорил с Ф. Левиным из „С<оветского>.П<исателя>.” предложил ему разработать план декадников-вечеров литературы и искусства. Пусть проводит на базе ДСП <Дом советских писателей>».

Этот документ показывает, что у Левина была реальная и материальная возможность помочь талантливому человеку выйти на большую аудиторию.

2015

ТАТЬЯНА ТЭСС. Любимец многих муз

Удавней дружбы есть много прав; одно из них – право на воспоминания. Мне хотелось бы воспользоваться им, чтобы рассказать о своей первой встрече с Ираклием Андрониковым.

Встретились мы в доме у писателя Леонида Борового после недавнего переезда Андроникова из Ленинграда на постоянное жительство в Москву.

Собственно, в ту пору было недавним большинство событий, ставших впоследствии очень важными для всей его дальнейшей жизни. Первое выступление в московском клубе писателей с устными рассказами, первая оценка в печати этого дебюта, первая встреча с Горьким, выразившим желание послушать Андроникова, опубликование устных рассказов в журнале «30 дней» с лестными для автора вступительными словами Горького… Спустя много лет, говоря о той поре, Ираклий Андроников признавался, что день, проведенный на даче Горького, определил всю его жизнь. Перед ним, молодым лермонтоведом, молодым рассказчиком, чье необычное и прелестное дарование еще недавно было известно лишь узкому кругу ленинградских знакомых и друзей, открылся путь сразу и в литературу, и на эстраду. Внезапность этой перемены, ее масштаб, возможность крутого поворота всей дальнейшей судьбы ошеломили его самого.