Притяжение Андроникова

Ираклий Луарсабович, кажется, по совету редактора «Пионера» Б. А. Ивантера, приезжал к нам в литературную студию Московского городского Дома пионеров, читал этот свой рассказ «в лицах», рассказывал о других поисках лермонтовских материалов, и все это было удивительно увлекательно и живо. Это запомнилось на всю жизнь.

Уже потом, после войны, я перечитывал «Загадку Н. Ф. И.», а позже услышал и другие рассказы Андроникова – «Портрет», «Подпись под рисунком», «Земляк Лермонтова», «Личная собственность», «Тагильская находка», «Сокровища замка Хохберг», «Чудеса радиотелевидения», «Сестры Хауф», «Заколдованное стихотворение», «Тетрадь Василия Завелейского», «Новый поиск», «Швейцария», «Давайте искать вместе!», «О новом жанре…».

Конечно же талант Ираклия Андроникова удивителен и неповторим.

И все же, когда в 1975 году чуть ли не впервые вышло «Избранное» Андроникова, это было открытие. Я взахлеб перечитывал все ранее слышанное из уст автора, и мне казалось это каким-то чудом: знакомые сюжеты в напечатанном виде представлялись совершенно новыми. И пусть не хватало голоса и мимики автора, манера его поразительно сохранилась в каждом рассказе. Даже интонации сохранились.

Признаюсь, подобного ощущения от прочитанного я не испытывал еще никогда. Крупнейший ученый-литературовед и талантливейший писатель – эти, казалось бы, несовместимые понятия слились в Андроникове. Даже в чисто научных работах его, к примеру, в книгах «Лермонтов в Грузии в 1837 году» и «Лермонтов. Исследования и находки», нет никакого академизма: они написаны на едином дыхании, легко и разговорно.

А как прекрасны его фронтовые рассказы (о генерале Чанчибадзе, в частности) и рассказы «остужевские» («Горло Шаляпина», «Ошибка Сальвини» и другие).

Блестяще «показывает» Андроников таких разных людей, как Горький и Толстой, Качалов и Маршак, Всеволод Иванов и Шкловский, Соллертинский и Яхонтов, Остужев и Гаук.

Страсть к литературе, и прежде всего, конечно, к Лермонтову, и страсть к музыке, театру одухотворяют и собственно литературное творчество Андроникова, и его работу на телевидении и в кино.

Особо хочется сказать о телевидении. Здесь Андроников выступил в роли новатора. Точнее, особенности его дарования так естественно легли на телевизионный экран, что не удивительно появление на телевидении многих подражателей его во всех жанрах, даже далеких от андрониковского.

Прямым продолжением этой работы Андроникова на телевидении стали его монофильмы «Страницы большого искусства», «В Троекуровых палатах», «Портреты неизвестных», «Воспоминания о Большом зале», серии «Слово Андроникова» и «Невский проспект».

Все мы прекрасно помним блистательную книгу Ираклия Андроникова «Лермонтов. Исследования и находки», вышедшую в 1977 году. И признаюсь, сейчас, когда в руки мне попал отличный альбом «Лермонтов. Картины. Акварели. Рисунки» (М., Изобразительное искусство, 1980), первая мысль была: конечно же это плод труда Андроникова. И дело не только в том, что альбому, собравшему, пожалуй, впервые сто шестьдесят две работы Лермонтова-художника, предпослано глубокое и содержательное предисловие Андроникова, сколько в том, что работы эти оказались вместе именно благодаря многолетним исследованиям Ираклия Луарсабовича.

Впрочем, так и есть. Мы знаем, сколько неизвестных живописных работ разыскал Андроников за годы своего давнего лермонтовского поиска, и помним, что именно ему принадлежит толкование многих картин, акварелей и рисунков поэта в непосредственной связи с его литературным творчеством.

«Теперь, в наше время, – справедливо замечает И. Л. Андроников, – неоспоримо доказано, что рисунки и картины Лермонтова – не развлечение странствующего офицера. Их следует считать как бы записными книжками поэта, частью его вдохновенной, упорной работы. В них подлинный живописный дневник жизни и странствий. Многое среди этого богатства создано великим поэтом во время ссылок. Где бы он ни был, в какие обстоятельства ни ставила бы его судьба, он открывал миру красоты неведомые, всматриваясь в него – в этот мир – зорким взглядом гениального поэта и замечательного художника».

Заслуга в этом, несомненно, принадлежит прежде всего Андроникову.

Именно он открыл нам ту истину, что Лермонтову-поэту и Лермонтову-прозаику постоянно помогал его глаз художника. Так было в «Герое нашего времени» – описание ночного Пятигорска, – где автор дает сначала картину, увиденную глазом, а потом уже услышанную ухом. Так было в неоконченном юношеском романе «Вадим», где мы видим картины поистине рембрандтовские. Так и дальше в воображении Лермонтова часто сначала рождались чисто изобразительные образы (береза в трещине развалин, парус, метеор, слеза, оторванный листок, разбитый челн, облака, опять березы), а потом уже стихи, так всем знакомые:

Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи кочующий обоз,
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.

(«Родина»)