Притча

— Слушаюсь, — ответил адъютант. Он снова вышел через маленькую дверь в конце комнаты. Однако секунду спустя снова оказался там, так как не успел перед кем-то посторониться. Его не втолкнули, а подхватили, внесли, потому что он возвышался не на полголовы и даже не на целую голову, а на полтуловища над тесной группой женщин в платках и шалях, возглавляемой крепкой приземистой особой лет пятидесяти, она остановилась у края белого ковра, словно у воды, и окинула комнату быстрым, зорким взглядом, потом бросила еще один быстрый взгляд на троих стариков за столом и безошибочно направилась к генералиссимусу, увлекая за собой всех, кроме адъютанта, который наконец высвободился и встал у двери; она твердым шагом подошла по белому ковру и заговорила сильным, уверенным голосом:

— Да, да. Не надейтесь спрятаться — во всяком случае, за мэра; здесь вас слишком много для этого. Когда-то я думала, что проклятием этой страны является множество мэрских лент и шпаг; теперь-то я знаю, что дело не в мэрах. А после четырех лет этой кутерьмы даже ребенок сразу же узнает генерала — если удастся найти его, когда будет нужно.

— В таком случае это третье чудо, — сказал старый генерал. — Потому что ваше первое утверждение противоречит второму.

— Чудо? — сказала женщина. — Ерунда. Чудо в том, что иностранцы за четыре года не разграбили нас до нитки. А теперь еще явились и американцы. Неужели Франция дошла до того, что вам нужно не только отнимать нашу посуду, но и привозить американцев, чтобы воевать дальше? Война, война, война. Когда-нибудь она вам надоест?

— Несомненно, мадам, — сказал старый генерал. — Ваша ложка…

— Она исчезла. Не спрашивайте меня — куда. Спросите у них. Или пусть ваши капралы и сержанты их обыщут. Правда, у двоих даже сержант не захочет шарить под одеждой. Но ни одна не станет возражать против этого.

— Нет, — сказал старый генерал. — Не стоит требовать от капралов и сержантов большего, чем простые опасности военной жизни.

Он произнес фамилию адъютанта.

— Слушаюсь, — ответил адъютант.

— Отправляйся на место происшествия. Найди ложку этой дамы и верни ей.

— Я? — воскликнул адъютант.

— Возьми целую роту. Выходя, направь сюда арестованных. Нет, сперва тех троих офицеров. Они уже здесь?

— Так точно, — ответил адъютант.

— Хорошо, — сказал старый генерал. И повернулся к штатскому; тот суетливо, с какой-то испуганной готовностью, стал подниматься с кресла.

— С ложкой вопрос решен, — сказал старый генерал. — Очевидно, теперь вашей проблемой остается только жалоба трех иностранок, что им негде спать.

— И кроме того… — сказал мэр.

— Да, — сказал старый генерал. — Вскоре я их приму. Тем временем постарайтесь найти для них жилье или же…

— Непременно, генерал, — сказал мэр.

— Благодарю. В таком случае доброй ночи. — Он повернулся к женщинам. Вам тоже.

Теперь женщины подхватили, увлекли уже мэра — на этот раз он выглядел сорокой в стае голубей, кур или гусынь — в дверь, которую адъютант держал распахнутой, возмущенно и недоумевающе глядя на старого генерала.

— Ложку, — сказал адъютант. — Роту. Я никогда не командовал даже одним солдатом, тем более ротой. И даже если бы я мог, умел командовать, как мне найти ту ложку?

— Не сомневаюсь, что ты ее найдешь, — сказал старый генерал. — Это будет четвертым чудом. Теперь пригласи троих офицеров. Но сперва проводи трех иностранок в свой кабинет, пусть подождут там.

— Слушаюсь, — ответил адъютант. Он вышел и затворил дверь. Она распахнулась снова; вошли трое: английский полковник, французский майор, американский капитан, оба младших офицера с полковником посередине старательно промаршировали по ковру и старательно вытянулись, когда полковник отдал честь.

— Господа, — сказал старый генерал, — это не парад. Это даже не расследование; просто опознание. Кресла, пожалуйста, — сказал он, не поворачивая головы, плеяде штабистов позади себя. — Потом арестованных.

Трое адъютантов принесли кресла. Теперь этот конец комнаты напоминал галерку амфитеатра или секцию дешевых зрительских мест в Америке; три генерала и трое пришедших сидели полукругом на фоне стоящих адъютантов и штабистов, один из тех, что принесли кресла, подошел к маленькой двери, распахнул ее и отступил в сторону. И тут, еще не видя солдат, они ощутили их запах — тонкий, сильный, неуничтожимый смрад передовой: вонючей грязи, жженого пороха, табака, аммиака и немытых тел. Потом вошли тринадцать человек, впереди них шел сержант с винтовкой на ремне, а позади рядовой, тоже вооруженный, все тринадцать были с непокрытыми головами, небритые, отчужденные, по-прежнему в окопной грязи, и несли с собой еще одну смесь запахов — усталости, настороженности, чуть-чуть страха, но главным образом недоверчивости; когда сержант отдал две отрывистые команды по-французски, они как-то нехотя построились в одну шеренгу. Старый генерал обратился к английскому офицеру:

— Полковник?

— Так точно, сэр, — незамедлительно ответил полковник. — Это тот самый капрал.

Старый генерал обратился к американцу:

— Капитан?