Пришпоренный

Хорнблауэр понял, что его собеседник пытается скрыть свое настроение, — однако ясные голубые глаза немного прищурены — или это только кажется? Долгие годы службы главнокомандующим так и не превратили адмирала в законченного дипломата. Или все-таки превратили? Хорнблауэр мог только ждать: он не придумал никакого ответа на это междометие.

— Мне поступило сообщение из Департамента Военно-Морского Флота, — сурово произнес Корнваллис после паузы.

— Да, сэр? — На это Хорнблауэр мог ответить. Департамент Военно-Морского Флота имел дело с припасами и всем таким прочим. Это не могло означать ничего серьезного.

— Они обращают мое внимание на потребление запасов «Отчаянным». Вы расточительны, Хорнблауэр. Порох, ядра, парусина, тросы — вы расходуете этого столько, словно «Отчаянный» — линейный корабль. Вы можете что-нибудь на это сказать?

— Нет, сэр. — В этом нечего оправдываться, тем более перед Корнваллисом.

— Я тоже. — Корнваллис вдруг улыбнулся, и все лицо его преобразилось. — Вот что я ответил Департаменту Военно-Морского Флота: «Долг флотского офицера — стрелять и быть обстрелянным».

— Спасибо, сэр.

— Передав им это, я сделал все, что от меня требовалось. Улыбка Корнваллиса погасла, уступив место глубокой печали. Он вдруг показался совсем старым. Хорнблауэр приготовился встать — он решил, что Корнваллис вызвал его для того, чтоб лишить всякой силы обвинения Департамента Военно-Морского Флота. На службе долго ожидаемый кризис нередко оборачивается чем-то совершенно несущественным. Но Корнваллис продолжал говорить. В голосе его звучала печаль.

— Теперь мы можем оставить официальные темы, — сказал он, — и перейти к более личным. Я спускаю свой флаг, Хорнблауэр.

— Мне жаль это слышать, сэр. — Вроде бы банальные, избитые слова — но они такими не были. Жалость Хорнблауэра была искренней, и Корнваллис не мог этого не видеть.

— Для каждого из нас приходит это время, — продолжал он. — Пятьдесят один год на флоте.

— И нелегкие годы, сэр,

— Да. Два года и три месяца я не ступал на берег.

— Но никто не сделал бы того, что сделали вы, сэр. Никто другой не смог бы поддерживать боеспособность Ла-Маншского флота в те первые годы войны, не смог бы поставить такой железный заслон на пути Бонапарта.

— Вы мне льстите, — ответил Корнваллис. — Очень любезно с вашей стороны, Хорнблауэр. Гарднер займет мое место, и справится не хуже меня.

Как ни печален был момент, от внимательного Хорнблауэра не ускользнуло, что Корнваллис назвал Гарднера по фамилии, не прибавив ни «лорд», ни «адмирал». Его принял в доверительное общение адмирал, пусть и уходящий в отставку.

— Не могу выразить, как я об этом жалею, сэр, — сказал он.

— Попробуем поговорить о чем-нибудь более веселом, — сказал Корнваллис. Голубые глаза смотрели на Хорнблауэра в упор, казалось, проникая в самую душу. Похоже увиденное доставляло им удовольствие. Лицо Корнваллиса смягчилось. В нем появилось что-то, что можно было даже назвать нежностью.

— Вам это ничего не говорит, Хорнблауэр? — спросил он.

— Нет, сэр, — удивленно ответил Хорнблауэр. — Только то, что я уже сказал. Мне очень жаль, что вы уходите, сэр.

— И больше ничего?

— Ничего, сэр.

— Я и не думал, что возможна такая незаинтересованность. Вы не помните, какая привилегия положена уходящему в отставку главнокомандующему?

— Нет, сэр. — Когда Хорнблауэр говорил, это была правда. Секундой позже он понял. — Ах да, конечно…

— Ну вот, вы начинаете догадываться. Мне позволено произвести три повышения. Мичмана в лейтенанты. Лейтенанта в капитан-лейтенанты. Капитан-лейтенанта в капитаны.

— Да, сэр, — еле выговорил Хорнблауэр. Он тяжело сглотнул.

— Это хорошее правило, — продолжал Корнваллис. — В конце карьеры главнокомандующий произведет эти повышения нелицеприятно. Ему нечего больше ждать в этой жизни, и он может позаботиться о будущей, выбирая исключительно ради блага службы.

— Да, сэр.

— Надо ли мне продолжать? Я назначу вас капитаном.

— Спасибо, сэр. Я не могу… — Истинная правда. Говорить он не мог.

— Как я уже сказал, я руководствуюсь исключительно интересами службы. Лучшего выбора чем вы, Хорнблауэр, я сделать не мог.

— Спасибо, сэр.

— Помните, это последнее, что я могу для вас сделать. Через две недели я буду никем. Вы говорили мне, у вас нет высокопоставленных друзей?

— Да, сэр.

— А места распределяются по знакомству. Надеюсь, вы его найдете, Хорнблауэр. И я надеюсь, что вам больше повезет с призовыми деньгами. Я со своей стороны сделал все возможное.

— Я лучше буду бедным капитаном, чем кем-нибудь другим и богатым, сэр.

— Разве что адмиралом. — Корнваллис ухмыльнулся.

— Да, сэр.

Корнваллис поднялся. Теперь он снова стал главнокомандующим, и Хорнблауэр понял, что свободен. Корнваллис закричал громко, как кричат на флоте:

— Позовите капитана Коллинза!

— Я должен поблагодарить вас, сэр, от всей души.

— Не благодарите меня больше. Вы достаточно отблагодарили меня. Если вы когда-нибудь станете адмиралом с правом раздавать повышения, вы поймете, почему.

Коллинз вошел и встал у двери.

— До свидания, Хорнблауэр.

— До свидания, сэр.