Пришлые и ушлые

  Старец махнул в сторону первого бандита пухлым узлом с подушками. Негодяй осклабился. Когда его голова самостоятельно слетела с плеч и закувыркалась по проулку - она продолжала ухмыляться. Второй мерзавец не успел ничего сделать, безобидный с виду парень - недотепа нелепо повел руками, и бандит завалился на спину, а из его груди торчала здоровенная стрела.

  - Должен признать, что я зря недооценивал иллюзорную магию - великодушно признал седовласый толстун.

  - Нам далеко еще? - спросила эльфийка.

  - Два перекрестка. Там может быть засада?

  Парень и девушка переглянулись. Потом голос Вила'Рая приказал Экке пройти вперед и разведать. На этот раз обошлось без споров и неказистый человеческий пацаненок шустро засверкал пятками.

  Эльф сел у стенки сарая, замер, глядя на мир чужими глазами. Мышь старательно показывала все, что происходило внизу - и наконец-то увидела квартиал троллей. Наблюдатель напрягся.

  - Что тролли возят в больших дощатых ящиках? - спросил он латника.

  - И какого цвета ящики?

  - Желтые. Или оранжевые - сказал Вила'Рай.

  - Похороны. Этот цвет у троллей траурный. Как у нас - белый. Сколько их?

  - Вижу три. И вокруг много троллей.

  - Понятно. Они отвозят своих покойников в Город Тысячи Статуй. Он потому так и называется - вежливо пояснил латник.

  - Ничего не понимаю. В городе нет кладбища для жителей? - удивился Вила'Рай.

  - Умершие тролли каменеют. Получается не труп, а каменная статуя. Какой смысл ее закапывать или жечь? Вот их и везут в город предков, таков давний обычай. И там торжественно ставят. Это некрополь, хотя там и живых троллей полно. Хотя сейчас там уже людишек и побольше, чем троллей - сказал седой.

  - Надо же как - удивилась эльфийка. Образ города, украшенного тысячью таких жутковатых статуй поразил ее воображение. Отвлек от мыслей напряженный голос мужа.

  - К Экке подошел какой-то подросток. Похож на дроу, но странный. Ого, пытается ее схватить за задницу. Увернулась. Сейчас пырнет его кинжалом. Нет, не пырнула. Они что, знакомы? Гоблинка ведет себя очень странно. Слушай, она кокетничает, ей-ей! Первый раз такое вижу!

  - Юнец держится изысканно, жесты и движения благородны, но видно издалека, что наглый прохвост - и не благородный по роду, хоть и воспитан отлично? - как в воду глядя, спросила Галяэль.

  - Совершенно точно. Вместе идут к нам. Оживленно болтают.

  Как и полагала Галяэль - это был именно Блудень и никто иной. И это ее порадовало. Сама бы не подумала, что так обрадуется этому нахалу. А - обрадовалась, как родному. Полукровка видно умел что-то в магическом плане, потому что присмотревшись по очереди к каждому, стоящему перед ним существу отвесил церемоннейший поклон лекарине, еще ниже поклонился ее супругу, иронично кивнул латнику, явно узнав и его, а потом шарахнулся в сторону, разглядев под покровом личины мажордома Ругарека.

  Тут же устыдился своего страха, потемнел лицом и дерзко расшаркался перед зомби. И опять обалдел, разглядев, что за ноша в руках у орка.

  - Великий Трамай! Должен признать, что вовсе не был готов к встрече с такой компанией - признал Блудень.

  - Твои живы - здоровы? - спросила Галяэль.

  - Не все - вздохнув ответил полукровка и погрустнел. Махнул рукой и пригласил:

  - Пошли, нам пора.

50.

  - Дедоуль! - разбудил задремавшего на солнышке Вила'Рая звонкий голосок любимой внучки. Эльф проморгался, привычно пожевал по-старчески губами:

  - Что милая?

  - Пришел Неубиваемый, хочет с тобой говорить! - сказала внучка Лариэль, пристраиваясь рядом с дедом. Дед с любовью погладил своей корявой грубой ладонью пушистые, сверкающие на солнце волосы красавицы-эльфийки и ответил добродушно:

  - Так дай ему помыть посуду или отправь с письмом к троллям. А если ему не терпится научиться стрельбе из лука - пусть идет к твоему отцу в Гильдию, ты же знаешь, я учу только Избранных, а тех у меня уже полста сейчас - проворчал Вила'Рай. Он недолюбливал надоедливых и глупых Неубиваемых, которых становилось все больше и больше с каждым днем. Никто не мог бы сказать точно, откуда валят эти пройдохи и неумехи, но те перли как известная своим упрямством рыба лох, идущая по рекам на свой нерест такими плотными косяками, что тащила с собой лодки незадачливых рыбаков. С другой стороны хорошо то, что закончились странные времена, называемые всеми разумными "Безвременьем".

  - Он - Хромой! - с намеком произнесла внучка, внимательно посмотрев прямо в глаза.