Пришелец и закон

— Чёрт, чёрт, чёрт, — сказал Фрэнк; всё становилось понятным. — Человеческое сердце расположено в верхней части тела; свежей крови на пути к ногам не нужна помощь — она течёт под действием силы тяжести. Только когда кровь возвращается назад, поднимаясь вверх на четыре, пять, даже шесть футов из ступни к сердцу — только тогда есть опасность, что она пойдёт назад — и тогда закрываются венозные клапаны и не дают ей этого сделать. Но четыре тосокских сердца — Стант в своих показаниях говорил, что все они расположены в нижней части туловища. Так что у вас кровь, идущая от сердца к мозгу, также может потечь назад. Конечно же у вас есть клапаны и в венах, и в артериях. — Он покачал головой, словно укоряя себя, что не догадался об этом раньше. — Но зачем Хаск стал бы отреза́ть Колхауну ногу?

— В нашем мире ампутация ноги — стандартный способ лишить пленника возможности передвигаться.

— Пленника! — воскликнул Фрэнк.

— Да. Хаску, очевидно, нужно было остановить Колхауна, когда тот собрался куда-то пойти — предположительно, ко мне, его старшему офицеру. У него при себе не было никакого обездвиживающего оборудования, однако был мономолекулярный резак.

— Но зачем ему понадобилось останавливать Колхауна?

— Об этом, — сказал Келкад, — я не имею ни малейшего понятия.

*35*

Как только Фрэнк вернулся на Землю, Хаск потребовал личной встречи с ним и Дэйлом Райсом. Фрэнк с Дэйлом приехали в университетский кампус и встретились с Хаском в его комнате.

— Я хочу признать вину, — сказал Хаск.

Лицо Дэйла осталось бесстрастным.

— Признать вину, сейчас?

— Это моё право, разве не так?

Дэйл посмотрел на Фрэнка, брови которого взобрались на самый лоб.

— Вы понимаете, — спросил он, снова поворачиваясь к Хаску, — что если вы признаете вину, представление доказательств будет завершено, и судья Прингл попросит присяжных вынести решение?

— Да.

— И, — продолжил Дэйл, — это решение, вероятнее всего, будет включать в себя требование смертной казни. Часто это требование не включается, даже если тяжесть преступления ему соответствует, если остаётся хотя бы тень сомнения. Присяжные могут не чувствовать сомнений, приговаривая вас к пожизненному заключению, но приговаривая к смерти захотят большей уверенности. Однако если вы просто признаете вину, это устранит все оставшиеся у присяжных сомнения.

— Я готов к любым последствиям.

Дэйл пожал плечами.

— Это, как вы сказали, ваша прерогатива. Как ваш адвокат, я должен проинформировать вас о том, что лучшим вариантом для вас будет просто послать меня в офис Линды Зиглер и сказать ей, что мы можем согласиться на признание вины. Мы можем заключить сделку — вы признаёте вину, а дело переквалифицируют из умышленного убийства в причинение смерти по неосторожности — тогда вас совершенно точно не казнят, а вы, возможно, отделаетесь пятью годами тюрьмы.

— Можно и так, — сказал Хаск. — Если прекратится преставление доказательств.

— Хорошо, — сказал Дэйл. — Но, послушайте, я потратил массу усилий, готовя это дело и своё заключительное слово. Вы по крайней мере обязаны мне возможностью выступить с ним — пусть даже только перед вами и Фрэнком.

Щупальца Хаска сплелись в выражении озадаченности.

— Не улавливаю, для чего.

— Доставьте мне удовольствие, — сказал Дэйл.

— Но ведь нет никакого смысла…

— Я думаю, есть, — сказал Дэйл. — Прошу.

Хаск издал вздох, очень похожий на человеческий.

— Ну, хорошо.

— Спасибо, — сказал Дэйл, поднимаясь на ноги. Он засунул большие пальцы под подтяжки и повернулся лицом к несуществующему жюри.

— Дамы и господа присяжные, я хотел бы поблагодарить вас за внимание, проявленное вами к этому весьма непростому делу. Это было дело, непохожее ни на какие другие, касавшееся вопросов, выходящих далеко за стены этого здания… — Дэйл, замолк. — В этом месте Линда должна вскочить и заявить протест, — сказал он и улыбнулся. — Я не должен побуждать присяжных принимать во внимание что-либо, кроме фактов, установленных в ходе судебного разбирательства. — Он снова переключился в режим зала суда. — Там или иначе, дамы и господа, давайте снова рассмотрим улики.

Мы слышали слова капитана Келкада о том, что изначально команда звездолёта состояла из восьми тосоков, включая его самого. Мы также слышали, что одна из этих тосоков, по имени Селтар, умерла во врёмя полёта к Земле, и что обвиняемый, Хаск, выполнил изъятие её органов, что было нормальной, предусмотренной инструкциями процедурой в случае, когда умирает один из членов команды.

Обвинение хотело бы заставить вас поверить в то, что этот непредвиденный случай — необходимость вскрыть мёртвое тело — оказал на Хаска такое возбуждающее действие, что им овладела непреодолимая тяга испытать это снова. И когда такая возможность представилась, согласно версии обвинения, Хаск и правда повторил этот опыт, убив Клетуса Роберта Колхауна и жестоко расчленив его тело.