Пришелец

В ответ гардары стали недоуменно оглядываться по сторонам и молча пожимать лоснящимися от пота плечами. Вопрос достиг чуткого слуха кеттов, но они тоже не смогли сказать ничего определенного, и только Дильс ненадолго отпустил ворот и знаками объяснил Норману, что Люс спозаранку поднялся на площадку, показал, где и как устанавливать лафет, а затем исчез и с тех пор не объявлялся. И вот этот, казалось бы, незначительный сам по себе факт почему-то встревожил Нормана. Он давно притерпелся к тому, что его трудные и порой весьма рискованные предприятия не обходятся без жертв, что его отчаянные и привыкшие полагаться лишь на кинжал и пистолет спутники гибнут в морских стычках, разбиваются о скалы при кораблекрушениях или бесследно исчезают в непролазных зарослях и топях островов, на которые еще никогда не ступала нога человека.

От долгих странствий у Нормана как-то сама собой выработалась способность почти сразу после высадки на берег определять, обитаема или нет та часть суши, к которой прихотливой волею волн, ветров и морских течений прибился его корабль. Острова дикие, не потревоженные ни жадными любопытными взглядами морских разбойников, ни дерзкой вызывающей поступью потерпевших поражение бунтовщиков, обдавали Нормана доверчивым радушием юной девственницы, еще не познавшей темного и всесильного зова плоти. В прибрежных зарослях и камнях обитаемых берегов чуткие уши и зоркие глаза Нормана улавливали тонкие флюиды настороженной враждебности, заставлявшие его и его спутников уже за сотню локтей до берега вытаскивать из-за широких шелковых кушаков пистолеты и, подсыпав на полки свежего пороха, сухими щелчками вздергивать клювики курков с зажатыми в них кремнями.

Здесь, на золотоносной земле Пакиах, пропали уже двое: гардар, не стерпевший мучительных истязаний плоти и среди ночи отправившийся искать облегчения в построенное на сваях поселение туземных жен, и одна из молодых женщин, обдиравшая кору на срубленном дереве и внезапно похищенная свирепым мохнатым существом, похожим, как говорили насмерть перепуганные свидетельницы происшествия, на небольшого, но весьма ловкого и стремительного в движениях медведя. Янгор и Сконн бросились было в погоню, но вскоре потеряли след, потому что похититель вместе со своей добычей вскарабкался на одно из деревьев и, по-видимому, ушел по тесно сомкнутым кронам.

Но в утреннем исчезновении Люса было что-то загадочное и тревожное, и как Норман ни старался успокоить себя вполне резонными ссылками на долгую бессонницу, приступы лихорадки, общую полуденную вялость, вызванную жарой и, быть может, теми крупицами засохшей пены, что накануне добавлял ему в табак падре, тревога не проходила, а, напротив, собиралась в некое подобие холодного твердого комка под грудинным сплетением ребер.

Весь день он, как обычно, объезжал верхом земляной вал, проверял клинком ширину зазоров между бревнами, поглядывал сквозь бойницы, как углубляют ров под стеной, как наполняют землей глубокие корзины, подвешенные к перекинутым через блоки веревкам, как эти корзины плавно и равномерно ползут вверх и перекидываются через заостренный бревенчатый частокол, извергая жирную, пронизанную корешками и червями землю из своей плетеной утробы. Иногда он небрежно, как бы вскользь, спрашивал о Люсе, но в ответ ему либо недоуменно пожимали плечами, либо усиленно морщили загорелые лбы, чесали в плоских густоволосых затылках и в конце концов начинали нести какую-то невнятицу, растерянно поглядывая по сторонам и переминаясь с ноги на ногу, как бы желая отлучиться по малой нужде. Норман подумал было об Эрнихе и уже чуть не тронул шпорами бока лошади, движением узды направляя ее к пологим сходням с набитыми поперек плоских плах брусками, но в последний миг передумал, решив, что не следует беспокоить юного ясновидца по таким пустякам.

Но Эрних словно прочел его мысли на расстоянии. Он вдруг на полпути остановил сверкающий взмах топора, выпрямился, посмотрел в глаза Нормана ясным лучистым взглядом и, проверяя пальцем остроту лезвия, сказал: «Не переживайте, командор, никуда он не денется!»

— Ты о ком? — спросил Норман, раздраженно вталкивая в тесные ножны длинный непослушный клинок.

— Вам лучше знать, — усмехнулся Эрних, опускаясь на гладко стесанную половину бревна и почесывая за ухом доверчиво прильнувшего к нему хвостатого хоминуса, как окрестил этих странных зверьков методичный падре.

— Этих разбойников надо держать вот так! — Норман со свистом вогнал клинок в упрямые ножны и потряс сжатым кулаком. — И ты не должен забывать об этом!

— Почему я?

— Потому что когда строительство форта будет в основном окончено, мы с падре отправимся в небольшую экспедицию, и в наше отсутствие кому-то надо будет взять на себя командование всем этим сбродом, — сказал Норман.

— Вы хотите поручить это мне, командор?

— Больше некому, — нахмурился Норман, — я понимаю, ты слишком юн и порой излишне мягок по отношению к окружающим. Мои славные сподвижники могут этим воспользоваться и за пару дней обратить хорошо укрепленный форт в обыкновенный прибрежный бордель…