Приручить Цербера (СИ)

— Договорились, — быстро согласился Данила и, не прощаясь, вышел из машины, изможденный своим задушевным монологом с малознакомым упертым правдолюбом. Если у Аиды есть клон в мужском обличии, то это Стас.

Данила скомкал в ладонях сиреневый шелковый халатик и вдохнул фруктовый аромат.

«Я становлюсь гребаным фетишистом», — подумал он и достал из багажника своего джипа цветы, конфеты, которые, наверное, давно растаяли, и плоскую коробку с подарком.

Данила заказал его еще три года назад, собирался вручить Насте после выпускного, но не успел, потому что вместо сюрприза устроил ей выволочку. Стоило, наверное, отправить подарок в качестве символа примирения, но не хотелось давать ложную надежду: девушки в семнадцать лет любой жест могут принять за признание в любви.

Насте всегда, сколько он помнил, нравились изящные украшения. Когда ей было пятнадцать, она сказала ему однажды, что мечтает стать эльфийской королевой и жить вечно. Данила не мог дать ей бессмертие, но мог купить драгоценности. Например, реплику украшения эльфийской королевы Галадриэль; корону изготовили по специальному заказу из белого и желтого золота. Это была изящная плетенка, которая венком обхватывала голову и острием спускалась на лоб. Прекрасный подарок к завершению школы, который так и не был вручен.

Именно об этой короне вспомнил Данила после неземного, колдовского выступления Насти. Он захотел привезти ей забытый сувенир, чтобы она знала: он все помнит и готов исполнить любое желание, как бы странно или невероятно оно ни звучало. Стоит лишь сказать.

«Попроси меня любить тебя», — эту мысль Данила повторял весь вечер, с тех пор как уехал с концерта, разминувшись с Настей, и продолжал повторять на рассвете, когда поднимался в ее спальню.

***

Настя видела сон: она лежит на поверхности озера, а с далекого берега доносится до боли знакомый голос: «Попроси меня любить тебя». «Нет, я не могу, — подумала она. — Мне так страшно. Однажды я уже обломала крылья, больше рисковать не стану».

Озеро окутал туман, и она поплыла к берегу, но там никого не оказалось. И в этот момент ей стало гораздо страшнее, чем раньше. «Почему я не рискнула? Позволила ему уйти?» Туман вытягивался в длинные полосы и обвивал ее, как лентами. Они оплетали ей кисти и ступни, талию и шею, и она не могла вырваться, чтобы отправиться на поиски голоса.

— Подожди меня, — закричала она и открыла глаза, сев на кровати.

В комнате было светло, солнечный свет заливал пол рваными лучами, белая французская мебель сияла в этом потоке, а на прикроватном столике лежала красиво упакованная коробка.

Настя огляделась и увидела лилии в высокой вазе на комоде, красивую коробку любимых конфет с фисташками. Цербер приходил. Он был здесь, в ее спальне. Эта мысль казалась нереальной, почти как визит пришельцев. Настя прошла в ванную, наспех приняла душ, высушила волосы, затем уселась за косметический столик, обернутая одним лишь белым полотенцем, и принялась за легкий макияж. Она то и дело косилась в зеркало на подарок, отчего-то испытывая волнение.

«Совсем разнеженная стала, чесслово.»

Она уверенно прошла через комнату, взяла коробку, распустила ленту, открыла — и растерянно уставилась на сверкавший металл, который благодаря умелым рукам преобразился в…

— Это же… Но…

На короне лежала бледно-голубая открытка, на которой было написано: «Эльфийской королеве». В горле образовался ком из сумбурных слов, на глаза навернулись слезы. Неужели он запомнил тот мимолетный крик души?

Настя бережно провела пальцами по холодному металлу и достала сокровище из футляра. На небольшой бирке, прикрепленной к короне тонкой веревочкой, было написано имя английского ремесленника и дата… Три года назад.

Стало трудно дышать, она положила корону обратно в упаковку, чтобы не уронить от волнения, и, ни о чем больше не думая, вышла из комнаты. Если Данила еще не уехал, то обычно он останавливался в правом крыле.

Она уже не знала, какой сейчас раунд, не помнила, кто победил вчера, и ей это было не важно. Она решила сыграть ва-банк, все или ничего, и это будоражило, как воздушный танец на полотнах из тумана. В военном плане оставалось всего два пункта: разговоры по душам и подарок. Но Настя не могла больше, признания рвались наружу, было больно молчать. Она расскажет Церберу о том, что чувствует. Должна, иначе сойдет с ума.

Навстречу шла заспанная Майка. Гостья равнодушно отнеслась к тому, что Настя бродит по дому в полотенце.

— Привет, все уже разъехались. Я тоже отчаливаю, мое такси прибыло.

— Да? Спасибо, что навестила. Рада была видеть, — они наспех обнялись и разошлись в разные стороны.

Вверх по лестнице, на третий этаж, направо, вторая дверь…

Настя закрыла глаза и досчитала до десяти, чтобы успокоить дыхание; потянула ручку вниз, и дверь отворилась.

Он спал, лежа на животе, прикрыв бедра простыней. Узел паники в груди растаял: Цербер не ушел. У него была идеальная спина, в меру мускулистая, с узкой талией и широкими плечами. Хотелось забраться на кровать и лечь на него сверху, накрыть собой вместо простыни.