Приручить и властвовать

Как только ритм привлек к себе внимание, она начала волнообразные движения, не обращая внимания на причиняющее боль натяжение, едва заживших мышц. Она сосредоточилась на танце, стараясь не обращать внимания на мужчин, которые за ней наблюдали. Все они. Лицо Надзирателя вспыхнуло вожделением, и она скрыла дрожь. Музыка. Думай о музыке.

Еще одна вуаль и оголилась ее грудь. Она извивалась, как научила ее знакомая. Пожилой покупатель сглотнул и подался вперед. Ким перевела взгляд вдаль. Ее тело хотело танцевать, душа мечтала спастись бегством. Ее ум был более осмотрительным и взял контроль, заставляя ноги приблизиться к загорелому покупателю. Опустив глаза, она ухитрилась обаятельно улыбнуться, не поморщившись. Еще одно вращение. Приближайся.

Наконец она подняла голову. Глаза Ким встретились с его, и он попался в ловушку этого взгляда так же крепко, как ранее сжимал ее волосы. Однако, его взгляд был теплым, настолько теплым, что, выпустив ее, он как будто снял все цепи, сковавшие ей мышцы.

Музыка лилась вокруг, укачивая в своих объятиях. Она плыла в танце, ритм ручных барабанов управлял ее бедрами, звучание восточных духовых инструментов - движениями рук и плеч. Каждый шаг выражал само совершенство, непередаваемое ощущение.

Падение последней вуали полностью обнажило ее, но звук усиливался, затягивая до тех пор, пока музыка не замедлилась и, наконец, остановилась.

Она поняла, что стояла на коленях перед Мастером R, а не в центре комнаты. Словно он обеспечивал ее защиту от других. Приглушенный шум разговора исходил от двух других покупателей и Надзирателя.

Ее грудь вздымалась, пока она пыталась отдышаться. Потеряла форму. Она не танцевала с тех пор, как Лорд Гревилл... С тех пор. Тонкий слой влаги увлажнил ее тело, и ветерок холодил кожу. Обнаженное тело. Она ненавидела быть раздетой перед мужчинами. Почему бы это? Ведь при посещении ею клубов в прошлом, это не казалось проблемой.

Потому что тогда, это был ее выбор. И она раздевалась, чтобы доставить удовольствие и возбудить того, с кем играла. Сейчас же, мысль о том, чтобы возбудить кого-то была ей неприятна. Однако, если она не привлечет внимания, то последствия...

Ким до сих пор приходила в себя со времени последней продажи, по частному соглашению - спасибо, Господи - но после того, как покупатели ушли, одна рабыня осталась, ненужная и непроданная. Надзиратель отдал ее сотрудникам. Пронзительные вопли женщины, в конечном счете, затихли только к концу ночи, а на следующий день она вернулась в комнату под замок. Больше не личность, ничего не отражалось в ее пустых глазах. Надзиратель оштрафовал сотрудников недельной заработной платой за то, что те испортили товар. И рабыня... исчезла.

Ким сглотнула комок в горле.

Твердые пальцы обхватили ее подбородок, поднимая лицо. Карие глаза, поначалу такие холодные, теперь таили желание, хотя она не была уверена, - не только желание. Обеспокоенность?

- В чем дело, Chiquita? (прим. Малышка) - тихим голосом спросил он.

Вопрос, мягкость которого вызвала у нее слезы на глазах. Она предприняла попытку отстраниться, но пальцы сжались, удерживая ее лицо, открытое его испытующему взгляду. К своему ужасу она осознала, что была близка к рыданиям. Нет.

- Пожалуйста. Не надо.

Его хмурый взгляд стал еще внимательнее. Затем Рауль отпустил ее и отвернулся. Когда он повернулся обратно, его глаза были отчужденными, лицо, подобно камню, леденящему ее как внутри, так и снаружи. На мгновение он показался ей почти человечным.

Ты так ничему и не научилась, Ким? Ты действительно тупая шлюха, как отметил Лорд Гревилл.

- Джентльмены, если вы готовы, темница ожидает, - объявил Надзиратель.

Толстяк первый издал довольный звук, с отражавшейся откровенной похотью на лице.

Старик бросил:

- Наконец-то.

Поднявшись, он схватил Холли за волосы и поволок ее следом за собой. Наполовину согнувшись, девушка заплакала.

Желание Ким убить жестокого человека почти... почти перевесило ее здравый смысл. Но она была научена. До болезненности. Вмешательство означало, что работорговцы будут бить равным образом и ее и ту женщину, которой она попытается помочь. Короткий кнут изрезал ломтями ее спину от края до края. Боль. Крики другой рабыни. Ее руки вжатые в бедра. «Не говори, не смотри».

Мастер R встал.

- Пошли, – приказал он.

Она начала собирать свою одежду, но он покачал головой.

- Ты одета соответствующим образом для темницы.

Когда девушка встала на ноги, он ухватил ее мозолистыми пальцами сзади за шею, крепким, но не причиняющим боль захватом. Подгоняя ее перед собой, он последовал за остальными в темницу, переоборудованную в гостиную зону с паркетными полами, свисающими со стропил цепями, парой Андреевских крестов, скамейками-козлами, столом для бондажа. Инструменты висели на обшитых темными панелями стенах между кроваво-красных портьер, закрывающих окна. Даже в тишине тускло освещенное помещение казалось оглашалось эхом со звуками боли.