Приручить единорога (Странное предложение)

— Если бы ты видела, как прекрасно твое обнаженное тело в отсветах пламени из камина! — сказал он неожиданно. — Ты — огонь, ты — розовые сумерки на закате, ты — глубокие бархатные тени в саду после захода солнца.

— Ты тоже очень красив! — шепотом откликнулась Жанна, кладя обе ладони на густые, как войлок, волосы у него на груди. Сэнтин недоверчиво кашлянул, и она продолжала с искренним жаром:

— Нет, не возражай! Ты действительно красив. Конечно, не как Адонис или Роберт Редфорд, но это ведь классический эталон. В мире есть и другая красота, Раф. У тебя великолепное сильное тело, а лицо…

Жанна неожиданно умолкла, подбирая слова, чтобы выразить свое восхищение этим волевым, сильным, почти жестоким лицом.

— У тебя очень выразительное лицо. Я вижу в нем мужество, упорство, силу…

Сэнтин не дал ей договорить. Наклонившись вперед, он заглушил ее слова крепким поцелуем.

— Я хочу, чтобы ты лежала неподвижно, а я любил тебя, договорились?

Руки Сэнтина легли на ее напряженные груди, большие пальцы принялись ласкать и мять торчащие соски, и Жанне показалось, что внутри ее снова скапливается раскаленная жидкая лава.

— Я едва сдерживаюсь, — простонал Сэнтин. — Еще немного…

Его руки поползли вниз, к ее податливому и мягкому животу. Нежный, но пристальный взгляд прищуренных глаз последовал за ними, а в голосе появилась мягкая хрипотца.

— Ты знаешь, ты была права, — продолжал он, обращаясь как будто к самому себе. — Я действительно похож на зверя, но на зверя совершенно особенного…

— Что?.. — рассеянно откликнулась Жанна. Голова у нее кружилась так сильно, что ей с трудом удавалось сосредоточиться на его словах. Веки ее словно свинцом налились и все время стремились опуститься; жидкая лава заполнила лоно и немилосердно жгла изнутри. От каждого движения рук Рафа по телу Жанны пробегали волны жарких пульсаций, а лоб покрывался испариной.

— Ты же знаешь, это была шутка, — чуть слышно шепнула она.

— В каждой шутке есть доля правды. Случайно или намеренно, но ты угодила в самую точку, — ответил Сэнтин и слегка раздвинул ей ноги, чтобы погладить внутреннюю поверхность бедер. От этой легкой, дразнящей ласки Жанна испытывала поистине танталовы муки. Дыхание ее сделалось прерывистым и громким, веки отяжелели еще больше, а все тело сотрясали ритмичные судороги.

— Я всегда гордился своей силой и неуязвимостью, — рассказывал Сэнтин, и его пальцы гладили, сжимали, осторожно массировали ее горячую, влажную промежность, отчего произносимые им слова доносились до слуха Жанны как будто сквозь густой туман. — Я был чем-то вроде лесного владыки, неукротимого, могучего, гордого. Ты знаешь историю о деве и единороге?..

Не дожидаясь ее ответа, что было весьма кстати, так как Жанна все равно не могла вымолвить ни слова, Сэнтин продолжал:

— Единороги были мифическими животными, которым молва приписывала невероятное благородство, ум, выносливость и силу. Затравить их удавалось не каждому, но охотники, гонявшиеся за единорогами ради золотого рога, обладавшего поистине чудесными свойствами, обнаружили самое уязвимое место этих животных. Чтобы поймать единорога, достаточно было привести в лес юную девственницу и оставить ее на поляне, и зверь сам выходил из чащи, будто его притягивало магнитом. Подойдя к девственнице, он опускался на колени и сам подставлял голову, так что ей оставалось только накинуть на него уздечку.

Тут Сэнтин поднял голову и поглядел прямо в лицо Жанне таким пронзительным взглядом, что плотная золотая дымка, в которой медленно плыло все окружающее, заметно потускнела и стала почти прозрачной.

— Тут из засады выскакивали охотники. Они опутывали единорога своими золотыми сетями и потом делали с ним что хотели. В легендах никогда не упоминалось, что было потом с девственницей. Я лично считаю, что она спокойно и равнодушно удалялась, получив пару монет в награду. — Сэнтин улыбнулся, и его улыбка была такой горькой, что у Жанны защемило в груди. — Тебе не кажется, что в этой сказке есть кое-что от реальной жизни, моя юная девственница?

Не отрывая взгляда от ее лица, он наклонил голову и, положив ее на живот Жанны, слегка потерся щекой о ее шелковистую кожу, словно то самое легендарное животное, о котором он только что рассказывал.

— Что ты сделаешь со своим единорогом, Жанна? Отведешь домой или накинешь уздечку и кликнешь охотников?

В первое мгновение Жанна не могла ничего ответить. Ее большие темно-карие, как у лани, глаза наполнились слезами, и Жанне захотелось прижать его к себе, чтобы никогда больше не отпускать. Эмоции захлестнули ее с головой, и Жанна мимолетно подумала, что ничего подобного с ней еще не происходило. Тем временем напряжение и желание стали почти невыносимыми, и ей стало ясно — нужно срочно что-то сделать, иначе она разлетится на тысячу осколков, словно бокал из драгоценного венецианского хрусталя.

Протянув руку, она осторожно погладила Сэнтина по щеке.