Приручи меня, если сможешь

Делает шаг назад, тут же сбросив чужие руки с себя. Делает шаг ко мне, пытается взять меня за руку.

— Илья, расслабься, — мурлычет негромко.

— Мужик, в чём твоя проблема?

Стася рвано выдыхает и поворачивается к своему хахалю.

— Не надо.

— Нравится баба? — бросаю ехидно.

— Нравится, — скалится, не боясь за свои зубы.

Вот как масть легла. И о чем эти двое пиздели? А если бы я задержался на дольше, умыкнул ее отсюда? По роже вижу, что пацан не из ссыкливых. Дерзкий, отчаянный, как и я в молодости.

— Любишь эксперименты?

— Что ты несёшь? — звенит голос Стаси рядом. Она уже чует опасность.

— Какого рода эксперименты?

— Хочешь попробовать эту кису на вкус, у меня на глазах, — несёт мой язык пургу, а внутри меня такая злость на эту овцу, что ей лучше сейчас упасть передо мной на колени и молить простить

— Я не собираюсь это выслушивать! — рявкает Стася, разворачивается и мчится в сторону выхода.

— Догони ее, номер на карте, я присоединюсь через пять минут, — даю парню возможность действовать и протягиваю ключ от номера.

Когда я вошёл в номер, я увидел парочку по разные концы комнаты. Пацан так и стоял у входа, а Стася у бара, сжимала бокал коньяка побелевшими пальцами.

— Строптивая? Возбуждает? — обращаюсь к парню и хмыкаю.

По пути к креслу снимаю пиджак.

Он горько хмыкает, пялясь с возбуждением на девчонку. Стася смеряет меня убийственным взглядом и хлопает залпом коньяк.

— Детка, порадуй нашего гостя, а я посмотрю, — произношу с едва скрываемым гневом, расстёгивая рукава, а запонки пряча в карман пиджака

— Как скажешь, папочка, — выплёвывает ядовито, подходит к пареньку и замирает в полушаге от него, глядя на того так, что тот отступил на пол шага, и сразу растерял пыл.

Сажусь в кресло и жду, чем же закончится это представление. Рубашку заранее расстегнул полностью. Она должна попроситься. Просто обязана. Если она моя девочка, а не шлюха.

— Сними ей платье, — приказываю парню, а сам неторопливо расстегиваю брюки.

Пацан тянется вперёд, как зачарованный.

— Тронешь — убью, — звучит ледяной голос Стаси. — Тебе пора.

Парень растерянно смотрит на меня, а голос, который прорезался у моей малышки, звучит громче:

— Разрешение в этой комнате спрашивается у меня. Пока, Вова.

Голос звучит властно, опасно, словно в то время, что мы провели вместе, девчонка молча училась у меня и теперь показывает мастер-класс.

Вову как ветром сдуло. Она проводила его застывшим презрительным взглядом, сделала вдох и обернулась ко мне. Во взгляде — сталь и презрение. Молчит, как будто набирается дыхания, чтобы заорать.

— Не понравился?

Подлетает ко мне и моей щеке прилетает звонкая, увесистая пощёчина.

— Я же тебя сейчас урою, дрянь, — подрываюсь с кресла.

Толкает меня обратно, и расстегнутые штаны ей помощник, я путаюсь и падаю на место, а она продолжает возвышаться надо мной.

— Ты больной? Ты в своём уме вообще?! Как ты СМЕЕШЬ думать, что можешь подложить меня под кого-то?!

Тонкие пальцы цепляются в мою рубашку, и она хватает меня за грудки, видимо, возомнив себя бессмертной. И выглядит это так, будто она собирается вынести меня с балды, но вместо этого она припадает к моим губам со злым поцелуем.

— Ненавижу, когда на тебя пялится кто-то так, как тот урод и все остальные, дрянь! — рычу ей в губы и хватаю идеально уложенные волосы, дёргаю их, разлетаются по плечам.

Заставляя ее оседлать меня, собираю шикарное платье на талии, нет не то. Вытряхиваю Стасю из него, швыряю на пол. Дурею, когда понимаю, что без лифчика.

— Он к тебе прикасался, а я не люблю, когда лапают мое, Стася.

Едва не ору ей в губы и понимаю, что больно сводит мошонку.

— Так ненавидишь, что всем предлагаешь потрогать? — спрашивает язвительно.

Кто-то огромный в лесу сдох, она снова язвит.

— Ненавижу, — подрываюсь с кресла и крепко держу ее бедра, чтобы не выскользнула, сжимаю до боли в свое тело, — потому что ты должна была заехать мне по роже ещё там, при этом уебке.

Кусаю ее шею и рычу от перевозбуждения. Она вообще соображает, что я помешан на ней?

— И при всех твоих коллегах и клиентах? — смотрит удивлённо. — Зрелище было бы то ещё. И бизнес пошёл бы в гору, все же хотят дать денег огромному мужчине, которого бьет маленькая девочка, — издевается.

Все не то и не так, и я уже просто "не контактный". Она думала, она анализ провела и делала какие-то там выводы, когда ее мужик другому предлагал. Ее вообще хотя бы что-то спасет?

Швыряю на кровать, и смотрю на тонкие шелковые трусики. И как какая-то девка может так влиять на мои мозги? Что ей надо?!

— Сними трусики и попроси, чтобы я тебя трахнул.

Смотрю ей в глаза и жду, очень нетерпеливо жду.

Снимает трусики. Расставляет ноги так призывно, что мошонку опять сводит, а потом резко сводит.

— Нет. Сначала пообещай, что такой херни больше не будет. Что я только твоя.

— Не будет, если ты осознаешь одно: хочу тебя себе, хочу не только тело, но и душу. Можешь мне это пообещать, — хмыкаю иронично и иду к ней, становлюсь на колени у кровати и целую впервые за долгое время ее тело. Язык задевает клитор, проезжается по нежной плоти и ласкает ее.