Приручи, если сможешь

Прозвучало как-то очень многозначительно, и сердце трепыхнулось в груди. Из подвалов мы вышли, и на улице меня поставили на землю с явной неохотой. Но мне не сильно хотелось, чтобы кто-то из гостей ненароком заметил, как меня тащат на руках — слишком запоминающееся зрелище, поэтому я надела босоножки, и мы пошли к воротам. Хорошо, не через общие залы, а в обход, по улице. Еще одну встречу с матерью я бы точно не пережила, и так нервно оглядывалась и пристально всматривалась в гостей, попадавшихся нам по пути. Логинов ничего не уточнял, только крепче сжимал мою руку, и только когда мы сели в машину, я не сдержала облегченного вздоха.

— Поехали отсюда, — пробормотала, обхватив себя руками и прислонившись к стеклу.

Воспоминания упорно не желали убираться в дальний угол, и приходилось прилагать усилия, чтобы справляться с комом в горле и нежданными злыми слезами. Если это в самом деле подстроил тот, кто являлся моим отцом… Сволочь. Я только научилась жить настоящим. По крайней мере, надеялась, что научилась, и даже почти решилась на важный для меня шаг. И тут… Она. Да к черту. Сжав губы, я прикрыла глаза и попыталась не думать о встрече, но получалось плохо. Хорошо, Логинов не приставал, молча вел машину, и я только чувствовала, как он время от времени смотрит на меня.

ГЛАВА 10

Когда зашли в гостиницу, он вдруг вручил мне ключ и подтолкнул к лифту.

— Поднимайся, я сейчас, — с ну очень загадочным видом обронил Роман и скрылся в направлении бара, откуда доносилась музыка.

Я пожала плечами и направилась к лифту, а закрыв за собой дверь номера, вышла на террасу, глядя на светящийся огнями внизу город. Теплый, ароматный ветерок шевелил волосы, вовсю пели цикады, мерцали звезды на таком близком небе. Романтика, черт возьми. Так какого хрена я никак не могу отделаться от воспоминаний? Позади послышался звук открывшейся двери, но я даже не обернулась. Хочу побыть одна и справиться сама, не в первый раз. Только далеко углубиться в размышления снова не получилось: в номере раздался негромкий хлопок, а потом… зазвучала музыка. Такая, как я люблю: южные ритмы, одновременно задорные и тягучие, рождавшие внутри смутное томление и от которых дыхание учащалось. Грустить и предаваться тоске под них казалось кощунством. Вот же ж, дракон, а. Психолог на мою голову, и ведь понял, что у меня нет желания разговаривать.

Хмыкнула, покачав головой, и даже уголок губ пополз вверх в намеке на улыбку. Шагов я снова не услышала, и едва не вздрогнула, когда через плечо протянулась рука с бокалом.

— Конечно, не коллекционное из подвалов господина Егоренко, но тоже неплохое, — бодро сообщил он. — Думаю, надо отметить успешное начало наших поисков.

Я на мгновение задержала дыхание, старательно утрамбовывая прошлое обратно в дальний чулан, потом повернулась и взяла бокал, все же улыбнувшись.

— Надеюсь, нам завтра никто не помешает, — голос даже не дрогнул, хотя смотреть на Логинова все же избегала.

Пригубила, одобрительно промычала — вино в самом деле оказалось вкусным, легким и приятным, — сделала еще несколько глотков под внимательным взглядом Ромы. А потом он изрек:

— А давай потанцуем, Эль?

Я замерла, сердце екнуло, и бокал в пальцах дрогнул. Тут же воспоминания о наших танцах не так давно настойчиво потеснили те, от которых я старательно пыталась избавиться последний час. Музыка звучала, обволакивала, звала за собой, и хотелось, да, согласиться. Но я слишком хорошо помнила, чем закончилось подобное согласие в прошлый раз… Что-то подсказывало, что сейчас Логинов поцелуем не ограничится. Об этом говорил предвкушающий огонек в янтарной глубине, неожиданно мягкая ответная улыбка на полных губах. Прежде, чем я справилась с приступом замешательства и решила окончательно, согласиться или нет, из моих пальцев вынули бокал, ухватили за ладонь и притянули к сильному телу.

— Я же чувствую, что хочешь, — выдохнул он на ухо, скользнув горячей рукой по обнаженной спине до самой поясницы.

Волна дрожи прошла до кончиков пальцев, горло перехватило от двусмысленности фразы, и желание упрямиться окончательно растворилось в жарком волнении. Конечно, я хотела танцевать. Против музыки никогда не могла устоять, как и в этот раз. Она помогала расслабиться, отвлечься, не углубляться слишком сильно в ненужные раздумья. Но сейчас рядом оказался мужчина, спутавший все эмоции, нарушивший покой и растревоживший странные желания, не посещавшие меня ни разу за последние пять лет. И страх не желал до конца уходить, щекоча прохладными лапками. Я прятала глаза, когда наши лица оказывались слишком близко, задерживала дыхание, когда сильные руки уверенно скользили вдоль тела, ведя в танце. Волнение становилось сильнее с каждой минутой, с каждой тягучей нотой, с каждым новым прикосновением.