Приручи, если сможешь

— Егор, — ввинчиваюсь в его монолог по поводу того, как по-идиотски нами была проведена одна из последних сделок. Кичится тем, что располагает закрытой информацией и откровенно этим наслаждается. Наслаждается? На здоровье, мне это на руку, — так что там по делу Востриковой?

Поджимает губы, шумно выпуская воздух из ноздрей и демонстративно замолкая.

— Юлия Вострикова, Егор Андреевич!

— Да нормально с ней всё! Что, тебе так и не ответила? — довольный прищур. — Оставлена на базе, в активных доставках участия не принимает, отправят даже связанной, если будет сопротивляться, рейс в эту пятницу. Но, Сатина, запомни, если ты ещё раз рискнешь воспользоваться этим каналом, чтобы надавить на меня, не прощу!

— Полезешь к моим близким, я воспользуюсь таким, что тебе и не снилось, Рудов, да ещё и в завещании пропишу отдельным пунктом пожелания на этот счёт.

— Хватит! — резко бросает он. — Сатина, ты границ вообще не видишь?

— А зачем они мне с такими-то каналами?!! — не могу удержаться я… и на меня это действительно не похоже.

Нервные импульсы сводят с ума, не позволяя трезво оценивать ситуацию. Мысли раз за разом возвращаются к… К Богдану и… Лене… К тому, что, возможно, я… упустила… СВОЙ ШАНС…

Только возникнув, мысль действует как самый настоящий яд, попав в кровоток, распространяясь, отравляя всё, чего достигает, несмотря на моё отчаянное сопротивление.

Срываюсь, понимая что ещё немного и с меня станется вообще огреть Рудова чем-нибудь тяжелым только для того, чтобы развязать драку и самое страшное — я абсолютно уверена, что выйду из неё победительницей!

Бо-о-оже, — сдерживаю стон, сбегая в туалет. Сую руки под воду и прижимаю прохладные влажные ладони к лицу, пытаясь хоть немного прийти в себя. Прекрати, Сатина! Прошло сколько? Три часа? А у тебя впереди ещё целая неделя… С силой впечатываюсь лбом в холодную гладь зеркала.

Мощный рывок, дверь чуть не слетает с петель. Не отрываясь от зеркальной поверхности, поворачиваю голову.

— Что ты принимаешь?!! На какую херь посмел подсадить тебя этот урод?

— Что?.. — не успеваю что-либо возразить, как Егор уже больно стискивает мой подбородок, задирая его выше к свету и внимательно изучая мои зрачки.

— Рудов, прекрати! Ничего я не принимаю, — отпихиваю его руку, пытаясь вытолкнуть из кабины. Бесполезно, стоит как каменный столб, не сдвинувшись ни на миллиметр. — Ну, что ты пристал, Рудов? — в бессилии опускаю руки. — На себя он меня подсадил! НА СЕ-БЯ…

И сразу же силы возвращаются вновь, прикладываю Егора плечом в грудь, протискиваясь мимо и зло бросая через него же:

— И ОН — НЕ УРОД!

К тому моменту, когда подхожу и сажусь в кресло, понимаю со стопроцентной уверенностью, что быть с ним рядом — это единственно верное и правильное решение, которое только может быть. И поняла ты это, Сатина, находясь на высоте в десять тысяч метров над землёй и почти в четырёх тысячах километров от него… Ах, да… и без доступа к связи на ближайшие семь дней.

Чёрт!

Меня опять начинает знобить, из-за чего приходится закутаться в плед, но это мало чем помогает. По рукам, телу и ногам с пугающей периодичностью пробегают волны мурашек.

— Пей! — у меня под носом оказывается бокал наполовину заполненный коньяком. Ну, да, господин Рудов, у вас на все случаи жизни одно решение, повезло ещё, что здоровье отменное.

Пытаюсь отказаться, но он настаивает. С этим упрямым бараном проще согласиться, чем сопротивляться. Перехватываю бокал за ножку и вижу, что мне явно требуется помощь второй руки, так как по темно-янтарной поверхности распространяется рябь заметная невооруженным глазом.

— Регина, при всем твоём отвратном характере я всегда считал тебя умной женщиной.

Господи, он что собирается читать мне лекцию о взаимоотношении полов?

Да! Сука! Да!

Именно это он и делает в течение долбанных сорока минут, рассказывая и показывая на пальцах, в чем я не права, столь опрометчиво бросаясь в пучину чувств. Но… цель достигнута — мой бокал пуст и мне в общем-то уже все равно, что за бред несёт человек не способ…

— Подъём! — подскакиваю не столько от неожиданности, сколько от ощущения того, что барабанные перепонки вот-вот лопнут. — Все, Сатина, это тебе на всю поездку, пить ты больше не будешь! — говорит Егор, заботливо оповещая меня о прибытии.

Без лишних проволочек нас размещают в шикарной гостинице, сразу же отбривая меня с вопросами по поводу связи. Я отлично помню правила посещения закрытой зоны, но мне жизненно необходимо проверить все варианты, потому что уверенность в том, что я смогу выдержать неделю в подобном состоянии, ничтожно мала.

Ночь. Тоскливо хныкаю завернувшись в одеяло с головой и, наконец-то, забываюсь тяжёлым тревожным сном.

Утро. День. Вечер. Утро…

Каким-то образом мне удаётся отключить большую часть эмоций и выполнять возложенные на меня обязанности практически на автомате. Хозяева озадаченны, Егор раздражен, так как при моём позитивном настрое дело явно шло бы быстрее и однозначно не так мрачно, как сейчас.