Приручи, если сможешь

Торопливо разворачиваюсь, чтобы избежать столкновения наших взглядов. Потому что точно знаю, к чему оно приведёт. Хотя… какая разница где? Ты же уже впустила его. К чему это ханжество? И тут же душа сжимается, начиная поскуливать от грубого и жесткого удара разума. Сатина, это, конечно, заманчиво провести взаимовыгодную сделку под видом зарождающегося светлого чувства, но всегда помни, что после её завершения с разумом-то договоришься, а вот сердцу опять потребуется реставрация. И ещё не известно во сколько тебе это встанет.

Выдох. Дрожь уходит. На её место приходят горечь и стыд от того, что у многих-таки появится повод сказать, что они не ошибались на мой счёт. Ха… «у многих», кого ты опять обманываешь, Сатина… Он появится у тебя самой…

С раздражением подхватываю чашку с приготовленным кофе и ставлю на блюдце перед Богданом, который удобно разместился на высоком стуле за стойкой на моей кухне.

Ничего себе выпала из реальности…

— Извини!

Сажусь напротив.

Осматриваю его с ног до головы. Чёрт возьми! Ну надо же, он даже в своей походной одежде выглядит так, что хоть сейчас на рекламу банка, чего уж говорить о туризме. Это не Стёпка, особенно в таком же образе. Там еще сто раз подумаешь, а стоит ли рисковать, отправляясь с ним в путешествие.

— Если решишь бросить свой бизнес, сможешь круто зарабатывать на сопровождении групп экстримального туризма, — делюсь я безумно ценной и перспективной информацией касательно его альтернативного будущего. — Отбоя от желающих доверить тебе свою жизнь не будет.

— Спасибо. Буду иметь в виду, — спокоен, как скала, все мышцы на лице и шее расслаблены, голос глубокий, ровный.

И всего-то нужно было взять паузу на пять минут. Мозги у нас оказались адекватными, самовправляемыми, только время дай. А может хрен с ним, с этим договором? Отправлю его сейчас домой, с невестами, конечно, провозиться придётся, точнее с их родителями, но на фоне того, какой камень свалится с плеч, это вообще ни о чём! Точно!

— Богдан, я подумала…

Встаёт со стула он немного раньше, чем я начинаю говорить, поэтому к моему «подумала» передо мной потенциальный проводник в мир экстрима во весь свой рост и несокрушимую надёжность.

Также основательно и не суетясь, он подхватывает меня и пересаживает на стойку, тут же блокируя мне пути отступления. Руки упираются в столешницу, по бокам от моих бедер, а сам он прочно расположился между ними.

— Забудь всё, о чём ты подумала. Даже предполагать не возьмусь, — нежно касается моего лба рукой и продолжает движение назад по волосам, — что у тебя тут происходило, но со стороны выглядело… устрашающе. Не хочу, чтобы ты испытывала такое, находясь рядом со мной. Ты и не будешь. Верь мне.

Последние слова уже звучат вполголоса, а в следующее мгновение порывистый поцелуй в чувствительную зону за ухом пробуждает и заставляет ожить все мои чувства вновь. Дрожь возвращается, стрясывая в небытие все мысли. Пустота же с каждой секундой заполняется все нарастающим желанием. Не думать ни о чем. Стать на мгновение его частью и на него же почувствовать себя… не одной…

Захватывает сразу обе моих кофты, тянет вверх, вынуждая поднять руки и начиная стягивать их через голову. Плотный трикотаж, да ещё в два слоя вовсе не желает расставаться со своей пленницей и когда остаётся только избавить от него руки и голову… я внезапно вскрикиваю от холода впечатавшейся в мою обнаженную спину столешницы. Он!..

— Богдан! — тут же вырывается мой возмущенный протест.

— Регин, ты такая… горячая… — слышу его возбуждённый шопот рядом со своим лицом, но всё через тех же два долбанных слоя.

Обе моих руки находящиеся в трикотажном коконе он сдерживает еще и своими. Животом же я ощущаю прикосновение мягкой ткани его рубашки и ледяных пуговиц, от которых вздрагиваю, а он, видимо, замечая, приподнимается и дотрагивается губами именно до этих мест, запуская струящиеся восторженные потоки мурашек по всему телу. Инстинктивно напрягаю пресс в желании подтянуть ноги. Не позволяет, сильнее придавливая меня собой.

— Богдан, — говорю, стараясь хоть немного выровнять сбившееся дыхание, — может быть сделаем это в более комфортных услови…

Со стоном выгибаюсь от довольно жёсткого захвата соска его губами прямо через тончайшее кружево лифчика.

— Ещё немного, милая, — отвечает на выдохе, отчего голос кажется ещё ниже и сексуальнее.

Ловко перехватывает мои руки своей одной, а вторая уже спускает чашечки лифчика полностью обнажая грудь и тут же волна теплого воздуха и невыносимо чувственные ласки языком и рукой, которая, кажется не оставила без внимания ни одного миллиметра моей кожи. Начинаю плавится, а он снова вернувшись к одному из сосков тянет его вверх осторожно зажав между зубами и постепенно соскальзывая ими от основания до вершины. Бо-о-оже!.. Наши стоны вырываются одновременно.

— Богд-а-ан, сни-и-ими с меня это, — на полустоне требую я.