Принцы в башне

– Если вы не сделаете этого сегодня или завтра, – продолжала Джейн, – то герцог может выпустить принцев, и тогда вы не получите ни пенни. А мы знаем, что собирать пятьсот фунтов вам придется... двести лет. Не так ли?

– Это вас не касается! Я не стану рисковать жизнью моих детей!

– А им ничего не будет угрожать. Вы же сами будете сторожить их от посторонних.

– Уходите, вы возмущаете во мне честного королевского служащего.

Джейн поднялась первой. Она показала на Грини, который сидел неподвижно и в их сторону не глядел.

– Вот этот юноша будет каждый день ждать у ворот Тауэра, в сторонке, на самом берегу Темзы. Каждое утро, с семи до десяти утра. И когда вы примете решение, киньте камешком в сторону этого юноши. Вам ясно?

– Ничего я не буду кидать! – пробурчал констебль.

– Мы ждем. Три дня. Не больше.

– Шестьсот фунтов?

– Шестьсот. Но принцев из Тауэра вы выведете сами.

– Как же?

– Под видом своих сыновей. Возьмете их покататься на лодке по Темзе. Кто будет за вами следить?

– А дальше что?

– А дальше вы отдаете нам принцев, а мы вам – деньги на дом в Девоншире.

– Исключено! – рявкнул Брендбьюри. – И не надейтесь! Мне дорога собственная голова!

И констебль направился к выходу. Когда его и след простыл, Алиса сказала:

– Бежим отсюда! А то он стражу позовет.

– Вот этого он никогда не сделает. Он же ничего не решил и не знает, на что согласиться.

– Как он мне не понравился! – вздохнула Алиса. Она поднялась из-за стола первой.

– Констебль многим не нравится, особенно тем, кто сидит по ту сторону решетки, – сказала рассудительная Джейн, и они пошли в Вестминстер.

Вечер был теплый, приятный, гулять – одно удовольствие.

До аббатства они добрались к закату.

Джейн была расстроена, ей казалось, что из разговора ничего не вышло. Алиса надеялась, что констебль подумает-подумает и согласится, а королеву больше всего заинтересовал рассказ о Генри Уайте.

– Констебль сказал, что сэр Генри что-то вез Генри Ричмонду, – сказала леди Джейн.

– Что же он вез? – задумчиво спросила королева.

– А вы его знаете? – удивилась Алиса.

– Он старый приятель Генри Ричмонда. Но я его ни о чем не просила и никуда не посылала, – ответила королева. – А ну, признавайся, Лиззи, ты ни о чем не просила Генри Уайта?

– Да я его тысячу лет не видела! – возмутилась Лиззи.

– А может, письмо для Генри? Тебе же ничего не стоит сорвать с места солидного человека и послать его с рискованной миссией.

– Мама, клянусь тебе, я тут совершенно ни при чем!

– Значит, констебль не сказал, за что Генри Уайта посадили в Тауэр?

– Не сказал.

– И что у него отобрали, тоже не сказал?

– Клянусь, миледи, ничего не сказал.

Алиса из этого разговора ничего не поняла, кроме того, что какой-то Генри Уайт, которого герцог Глостер решил уморить голодом, известен и королеве, и Лиззи. Королева подозревает, что именно Лиззи послала Уайта к Генри Ричмонду, а принцесса думает, не мама ли его послала.

– Если будете снова встречаться с констеблем, – попросила королева, – обязательно узнайте у него, не отобрали ли у Уайта чего-то при аресте – письма или посылки.

– А могло быть? – спросила Алиса. Но ответа не получила.

Только потом, когда разговор шел уже совсем о другом, королева напомнила:

– Кстати, Алиса, ты порой забываешь, что здесь и у стен могут быть уши. А когда ушам хочется что-то услышать, лучше всего подсказать им такие слова и мысли, которые придутся им по вкусу.

И Алиса опять ничего не поняла.

День тянулся за днем, и никаких известий из Тауэра не приходило. Не донес ли констебль о разговоре в пабе самому герцогу Глостеру? Может, Ричард тоже готовит капкан для королевы?

Тем временем богословы, законники и священники, нанятые или запуганные Ричардом, выступали с проклятиями в адрес королевы, околдовавшей покойного короля Эдуарда. Может быть, она вовсе не женщина, а ведьма, чертовка, которую лучше сжечь вместе с ее бесовскими детишками?

Но особенно рьяных обличителей останавливали советники герцога Глостера. Они советовали не слишком усердствовать. Сам Ричард вовсе не хотел крайностей. Он своего добился – принцы в башне, королева в аббатстве, Генри Ричмонд за морем. Но и рисковать он тоже не желал, и, узнав, что несколько баронов в Плимуте собрали отряд и надеются поднять восстание против Глостера, Ричард сам во главе сильного отряда помчался туда, жестоко подавил бунт и казнил недовольных. Никто не смел противиться Ричарду!

Если еще месяц назад он выступал протектором от имени малолетнего короля Эдуарда, то теперь Глостер попросту забыл это имя.

Он был защитником единства Англии, покровителем страны и народа.

Подавив восстание, Ричард сообщил архиепископу Кентерберийскому, чтобы тот начал подготовку к коронации. И королем будет не кто иной, как сам герцог Глостер.

Но никакого самовольства!

Решить это должны народные избранники.

Решать должен парламент.

Заседание парламента назначили на 25 июня.