Принцип талиона

— Почему не выполняешь задание? Игнорируешь приказ командира? — Батуев был спокоен, но собран и осторожен. Он давно почуял изменения в моей психологии, а такие вещи всегда ведут к неожиданным результатам. Что вообще произошло со мной в городе? Неужели смог найти сильного мага и вернуть себе Дар? Кинув быстрый взгляд на руки, Болт успокоился. Браслеты на месте. Значит, дело в чем-то другом.

— Командир должен давать адекватные приказы, — без тени сомнения ответил я, — а ты хренью страдаешь. Если комендант и наставник группы не наказали меня за аналогичный проступок, значит, и ты не имеешь права ставить меня в наряд вне очереди. Учи устав, командир…

— Офуел ты, Кол, — присвистнул Грек. — Хана тебе. Болт, может, сразу в репу ему? Давно руки чешутся.

— Да они все здесь рамсы попутали, — Сика себя считал бывалым парнем, знающим законы улицы, живущей по своим непонятным обычным людям принципам. И от этого казался смешным. — Болт, ты их совсем распустил.

— Пасть закрыл, продует, — Батуев вразвалочку подошел ко мне и как бы нехотя протянул руку, собираясь сдернуть наглого подчинённого со своего коронного места. Он не понял, почему меня не оказалось на месте. Словно какой-то вихрь переместился ему за спину. Услышал только удивленные и сдавленные всхлипы своей свиты.

С ними я разобрался быстро. Грек улетел к дальним душевым кабинам, проскользнув по кафелю спиной; Губа согнулся от боли, как будто получил бревном в живот, а Сика стоял враскоряку с задранной вверх правой рукой. В ней тускло блестела заточка. Нет, этот придурок никак не успокоится, и снова смастерил себе пику. Я с нарастающей силой давил на тыльную часть ладони, чтобы подступающая боль заставила Кушнаря разжать пальцы. Заточка со звоном упала на пол, и я пинком отправил ее подальше от стычки, и коленом врезал в костистый зад противника.

— Ну и дебил, — поморщился Болт, пропуская мимо себя пищащего в полете Сику. Тот едва удержался на ногах, и грязно матерясь, уперся в подоконник, чудом не влетев в оконную раму головой. — Да заглохни ты! Услышат еще… Смотрю, наловчился пацанов загибать, Кол. Что-то не помню таких успехов у тебя по рукопашке. Старик натаскивает?

— Не твоего ума дело, Болт, — отрезал я. — Я спать пошел.

В этот момент дверь в душевую комнату снова распахнулась и на пороге столпилась орава пацанов, и первыми среди них были Стрига, Васька, Димка. От их вида на душе потеплело. Я едва не рассмеялся, когда увидел в их глазах изумление. Товарищ не валялся избитым на полу, а мирно беседовал с Батуевым. Прихлебатели сержанта, судя по всему, получили хорошего леща, и теперь с нескрываемой злобой кидали свои взгляды на виновника их поражения.

— Чего приперлись? — разозлился Болт. — Бунт решили устроить? Живо по кроватям! Если придет проверяющий и мне выпишут замечание — все вешаться будете на физподготовке!

— Кола отпусти, — заявил бесстрашно Стрига. — Ты не имел права его наказывать вперед коменданта. А Мрак не вынес Волоцкому выговор.

— Учи устав, командир, — я направился к выходу, с удовольствием приложив ребро ладони к шее Грека, так удачно попавшегося на пути. Грек отшатнулся и с недоумением посмотрел на Болта, теряющего ситуацию в отряде. Батуев словно в ступор впал. Если бы я не изучил его как следует, тоже подумал бы о растерянности командира. Но — нет. Семен остался таким же, как и прежде. Только умело прячущим злость под маской безучастности.

****

После городских приключений на меня накатала странная и непонятная тоска. Она копилась в груди и требовала какого-то выхода. И теперь я частенько стал тайком пробираться на крышу монастыря через окно туалета, и по узкому фасадному приступку проходил до деревянного козырька, закрывающего часть стены. С помощью гвоздя я зацеплял край старой рассохшейся рамы, открывал ее и спрыгивал на лестницу чердачного хода. Поднимался уже спокойно и не таясь, на крышу соседнего помещения, состыкованного с главной казармой монастыря, отданного под склад, и садился на кровлю, нагретую за день последними теплыми лучами августовского солнца. Чтобы скрыть свои путешествия, я просыпался глубокой ночью и первым делом проверял, как там дневальный. Если тот беззастенчиво дрых, то осторожно проникал в туалет, где давно подготовил окно для своих похождений: убрал старую красу с косяков, смазал шарниры и шпингалеты маслом, подчесал некоторые места, из-за которых рамы слишком плотно прилегали друг к другу и закрывались с ужасным скрипом. Правда, делал все это когда в казарме никого не было.