Принцип Отелло

За то время, что там организовано дежурство, заметил он, можно отупеть от бессмысленности подобного времяпрепровождения настолько, что понятие «при исполнении» перестает казаться значимым. И парни, если там действительно дежурит молодежь, непременно на нее клюнут. Так что опасаться ей особо нечего, с нее не станут трясти документы и проверять на детекторе лжи. Все пройдет гладко.

Как ни странно, но Игорек и на сей раз оказался прав. Ни документов с нее не потребовали, ни пропуска. Хотя Татьяна и уверяла, что никакого пропуска ей при трудоустройстве не выдали, Василису червь сомнения поглодал основательно. Пронесло! Повезло, да как: ее проводили в палату и даже оставили там одну, и даже дверь закрыли, что по заверениям все той же Татьяны делалось крайне редко.

Минуты три Василиса рассматривала палату, парня с голым торсом, перебинтованной головой и кучей проводков и трубок, щупальцами тянущихся к нему от пищащей на все лады аппаратуры. Глаза у него были закрыты. Он вообще не подавал никаких признаков жизни. Непонятно было, с какой такой блажи Игорю вдруг втемяшилось в голову, что Кириллов вышел из комы. Никаких признаков, совершенно никаких! Недвижим, глаза плотно закрыты, руки вдоль тела, грудь едва заметно вздымается от дыхания.

– И что мне делать?! – прошептала Василиса достаточно громко, подходя к тумбочке в изголовье кровати и нацеливаясь тряпкой на поверхность. – Не трясти же мне его? Он спит. Или без сознания, а я тут начну ему вопросы задавать. Ой!

Она даже тряпку из руки выронила, настолько неожиданным был затуманенный взгляд глаз, обратившихся на нее.

– Вы меня слышали, да? – извинительным тоном спросила Василиса. – Слышали?

Веки медленно опустились и снова распахнулись. Очевидно, это было знаком согласия.

– Простите меня, пожалуйста! Простите, Володя! У меня беда! – зачастила она, подходя к нему ближе и без конца оглядываясь на дверь. – Вы понимаете меня? Слышите все?

Снова он медленно закрыл и открыл глаза.

– Понимаете, покушение на вас как-то связано с гибелью еще одного человека. И с похищением… моего друга. Я знаю, что вы со своим напарником вывели его из дома и увезли куда-то… Простите меня! – Она испуганно покосилась в сторону аппаратов, которые вдруг начали пищать чаще и тревожнее. – Я ни о чем другом знать не хочу… Это Саня в вас стрелял, скажите? Это он вас хотел убить? Мой друг компьютерами всю свою жизнь занимается. Он стрелял в вас?!

Глаза не закрылись, и подбородок, кажется, чуть сместился влево.

– Это отрицание сейчас было, да?!

У нее внутри все просто заклокотало, когда его глаза снова закрылись и открылись тут же.

– Слава богу! Слава богу! – Василиса закусила трясущуюся губу. Еще разреветься ей тут не хватало. – Простите меня! Я так боялась, что он сошел с ума и начал убивать всех без разбора. А кто же вас так, Володя? Вы помните его? Вы знаете, кто стрелял в вас?

Веки медленно опустились, чтобы тут же распахнуться. А пальцы правой руки вдруг начали подрагивать.

– Что? – сипло воскликнула она, прислушиваясь к звукам по ту сторону двери. Вроде тихо там было, хотя кто знает, надолго ли. – Что вы хотите? Может, карандаш и бумагу? Я не ошиблась?

Снова подтвердительный взмах ресниц.

– Господи, я и не подумала… Где же взять-то?

Василиса кинулась к тумбочке, задвигала ящиками. Нашла коробку с зефиром, перевернула ее, подсунула осторожно под его ладонь, а в пальцы вложила свой карандаш для губ. Тут же похвалила себя за многолетнюю привычку всюду таскать за собой в кармане тюбик помады и карандашик. Сколько раз пыталась избавиться от глупой привычки, чреватой появлением пятен на одежде. Перекладывала помаду с карандашом и в косметичку, и в сумочку поглубже, но они снова невероятным каким-то путем у нее в кармане оказывались. Как же кстати теперь, как кстати!

– Володя, вы знаете, как его зовут? – прошептала она ему на ухо, внимательно наблюдая за тем, как он вслепую примеривается карандашом к картонке. – Если не знаете имя, может, фамилию… Хоть что-то напишите, хоть что-то! А я пока…

Она еле успела отскочить от кровати да швабру с тряпкой в ведро опустить, как дверь отворилась, и в палату заглянул Валера.

– Как дела? – улыбнулся он вроде бы приветливо, но глазами по всем углам палаты и по больному плотно приложился.

– Нормально, – кивнула ему Василиса. Движением головы указала на больного и приложила указательный палец к губам. – Спит вроде, вы потише.

– Понял. – Валерий будто бы вздохнул с облегчением. – Ну, если что надо, зови.

– Хорошо. Пока только пыль и успела протереть, – соврала она. – Чисто здесь, хорошо за порядком следят.

– А то! Тут за всем следят, – хмыкнул парень со значением. И добавил построже: – За всем и за всеми. Ну… если что, зови.

– Ладно. – Ей пришлось улыбнуться через силу, а то ведь не уйдет никогда. – Позову, как простыни стану менять.