Принцип анекдота

«Какие все-таки гадины эти «бабы»! – подумала Рая – И откуда только такие берутся?!»

В коридоре послышались шаги.

«Ой, идет!..» Рая засуетилась и, не раздумывая, написала «согласия».

– Ну, как творческий процесс? – Паша что-то жевал. – Дела идут, контора пишет?

Рая строго посмотрела на мужа. Она уже не сомневалась в том, что Паша в очередной раз приложился к бутылке.

– Закончила, – соврала Рая.

– Ну?

– Гну!

– Начало не плохое. А дальше?

– А тебе-то что?

– Мне просто интересно, что ты там еще выпрашивать собралась.

Рая изобразила на лице полное безразличие.

– Ну, допустим «согласия», – резко сказала она.

– Отлично! – Паша кивнул. – Значит, ты в могилу вместе с нотариусом собираешься лечь?

– Как это рядом?

– Ну, ты же его согласия спрашиваешь, – Паша вытащил из кармана сигареты и закурил. – Когда ты такое завещание нотариусу покажешь, его инфаркт хватит.

– Не кури в комнате, – сказала Рая. Она отодвинула в сторону тетрадь. – Раскурился тут!..

Паша с деланным изумлением посмотрел на тлеющую сигарету.

– Ба! И в самом деле, курю. Ладно, я на кухню пошел.

– А ну, стой!

Рая бросилась вслед за мужем. Паша ускорил шаги и быстро захлопнул за собой дверь кухни. Поведение мужа подтвердило недавнюю догадку Раи.

Она потянула на себя дверную ручку. Та не поддавалась – Паша держал дверь. Неожиданно для самой себя Рая почувствовала огромное облегчение. Она улыбнулась.

– Паша!.. – стараясь казаться строгой, позвала она.

– А? – донеслось из-за двери.

– Открой.

– И не подумаю.

– Открой сейчас же!

– Иди завещание пиши.

– Знаешь что, ты мне зубы не заговаривай, – Рая рванула дверную ручку. – Если ты опять за бутылку принялся, пеняй на себя.

– Ну, не на нотариуса же, – донеслось из-за двери. В голосе Паши угадывалась обида. – Кстати, какие претензии могут быть к постылому мужу?

– Как это постылому? – искренне удивилась Рая. – Я что, разве тебя так называла? Когда?!

– Еще до свадьбы. Потом я тебя украл, изнасиловал и ты поневоле согласилась выйти за меня замуж.

– Паша, открой дверь!

Паша открыл дверь только после долгих переговоров, когда в голосе Раи наконец-то стали проскальзывать просительные нотки и когда Паши убедился в том, что держать дверь и одновременно налить себе еще один стаканчик водки ему вряд ли удастся.

Дальнейшее выяснение отношений заняло довольно много времени, причем Рая категорически отказывалась говорить на тему своего завещания. Паша злорадствовал и перестал обсуждать похороны жены только после того, как Рая сама налила ему «сто грамм». Потом женская хитрость все-таки одержала верх, и разговор перешел на совершенно нейтральную тему. В частности о том, что Паше пора брать отпуск.

– Вот только пить в деревне ты не будешь, – твердо сказала Рая.

– У тещи не забалуешь, – согласился Паша.

– А чем это тебе моя мама не нравится?

– Да так… – Паша какое-то время молчал, вспоминая свои поиски на вопрос братства народов.

«Все-таки я теще скажу, – решил он. – Я ей обо всем, включая их позорный Майдан, все скажу!..»

… Ночью Паша долго не мог уснуть. Он ворочался с боку на бок и тяжело вздыхал. Было темно, и Паша не мог видеть улыбки на лице своей жены.

Рая нежно прильнула к мужу.

– Паша, ты, что не спишь? – нежно спросила она. – Сказать что-нибудь мне хочешь? Ты говори, я потерплю…

– Вроде уже обо всем переговорили.

– Ну, я же вижу, как ты мучаешься.

– Отстань.

– Господи, ну подумаешь, сорвалось с языка случайное слово. И никакой ты у меня не постылый…

– А я говорю, отстань!

– Извини меня, пожалуйста, Пашенька, я больше так никогда не буду говорить.

– Будешь! – голос Паши дрогнул от обиды.

– Заяц мой длинноногий, ну хватит, а? – ворковала Рая – Ты же добрый и ласковый… Давай я тебе спинку почешу?

– Я тебе что, поросенок?!

– Ты любишь, я знаю.

– А вот я тебя постылой никогда не называл.

– Ну, назови. Я потерплю…

Они еще довольно долго шептались в темноте, до тех пор, пока их шепот не стал ласковым…

…Паша проснулся пол-пятого. Он прошлепал босыми ногами на кухню. Минеральная вода из холодильника была холодной и очень вкусной. Возвращаясь, Паша случайно наступил на что-то невесомо мягкое. Он остановился и поднял с пола скомканный лист бумаги. Чисто автоматически Паша развернул его.

«ЗАВЕЩАНИЕ, – прочитал он. – Прошу Вашего разрешения…»

«Сё есть человек, – припомнил Паша неизвестно откуда пришедшую на ум фразу. Ему вдруг стало грустно. – Привык просить человек вот и просит… И готов просить и кланяться даже тогда, когда это не только не нужно, но унизительно и просто нелепо. А потом вдруг кончится его терпение, снимет человек с головы пыльный мешок – и бегом на Майдан за правдой и справедливостью. Зачем же ты так сам себя, а?!..»

Прежде чем лечь, Паша долго стоял у постели и рассматривал лицо спящей жены. Оно было добрым, светлым и удивительно родным.

«Нет, я и в самом деле все теще скажу, – решительно подумал Паша. – Ведь тут дело совсем не в языке и свободе, а совсем-совсем в другом!.. »