Принцесса вандалов

Изменилось и окружение короля. Лавальер давным-давно пребывала в монастыре кармелиток, при дворе царила ослепительная маркиза де Монтеспан, но и ее звезда была близка к закату. Все ближе королю становилась гувернантка детей, которых маркиза подарила королю, а эта женщина всеми силами старалась приблизить короля к церкви. Все остальные жили, не сводя глаз с государя, ловя его настроения, малейшую морщинку между бровей, любое оброненное слово. Придворные превратились в добровольных рабов. Да, это было правильное определение. Изабель не захотелось вступать в этот рабский круг. Ей привольнее дышалось в Париже. Но где ей поселиться?

Выйдя замуж, она продала свой особняк на улице Сент-Оноре, но ни за что на свете не поселилась бы в особняке герцога Мекленбургского, где обычно жил Кристиан, когда покидал Шверин. Брак их теперь существовал только формально, и супруги старались видеться как можно реже. Не могла она поселиться и в особняке де Конде. После того как принц стал главой дома, он не мог поселить у себя ту, которая на протяжении многих лет оставалась его любовницей, пусть их встречи и становились с годами все более редкими. Вскоре после отъезда Изабель в Мекленбург в доме принца разразилась драма. Клер-Клеманс, вконец раздосадованная вечным пренебрежением супруга, забылась в объятиях домашнего слуги по имени Дюваль, что очень не понравилось одному из пажей по имени Бюсси. Молодые люди дрались прямо в покоях принцессы, причем принцесса была ранена. Дюваля взяли под стражу и отправили на галеры, но он туда не доехал. Его отравили по дороге. Бюсси также был арестован. Принцессу супруг заточил в донжоне замка Шатору, где с ней обращались согласно ее рангу, но вынесли ее оттуда только мертвой[48].

Кто же мог оказать Изабель гостеприимство?

Гостеприимство ей оказала Анна-Женевьева де Лонгвиль! Душой и телом принадлежа теперь христианской вере, она приняла кузину в свои объятия.

– У вас есть что простить мне, дорогая, но мне хотелось бы, чтобы теперь вы видели во мне любящую сестру и чувствовали себя у меня как дома.

– Благодарю вас, кузина. Трудно выразить, как я вам признательна за ваш теплый родственный прием.

– Я же не забыла, что кое-что вам должна!

– Мне? Что же?

– Бант! Герцогиня, принцесса, самодержавная государыня – вы выиграли пари!

– Нет, – совершенно искренне ответила Изабель. – Обратившись к Господу, вы достигли тех высот, каких мне никогда не достигнуть. И я возвращаю вам ваш черный бант, который бережно сохранила.

Для Изабель настала мирная тихая жизнь, исполненная неизъяснимой сладости, потому что делила она ее между де Конде и своей семьей. Вот только Франсуа она видела редко. Став маршалом Франции, он все свое время отдавал армии и редко бывал дома.

И не без причины. Похоже, что Европа Бурбонов, Габсбургов – от Мадрида до Вены! – Стюартов и принцев Оранских, которые сделались голландцами, никак не может жить в согласии, зато сияние «короля-солнца» стало еще ярче после постройки ослепительного Версаля.

Изабель все еще не утратила прежней красоты, которую смягчили серебристые нити в пышных волосах. И еще она стала хрупкой. «Осенняя роза иных совершенней…» Изабель перевернула страницу, заполненную страстями и безумствами. Она делила свое время между двором, Шантийи, которое принц де Конде превратил в чудо из чудес, любимым своим Мелло, где устраивала приемы, и замком Валансэ. Она часто бывала у сестры, баловала племянников и племянниц и наделила их наследством. У их отца были постоянные трудности с деньгами, потому что главным образом деньги уходили на «украшение» замка, а надо сказать, украшен он был отменно.

Ездила Изабель и к своей матушке в Преси. Но в Линьи к брату никогда. Она не полюбила его жену, и та отвечала ей такой же нелюбовью.

Отношения с мужем у Изабель оставались неприязненными, редкие встречи их не смягчали. Кристиан наконец-то понял, что его подданные – вандалы они или не вандалы – нуждаются в его присутствии.

Жизнь текла своим чередом, и вдруг случилось негаданное – начался процесс отравителей, предшествовала которому публичная казнь очень знатной дамы, маркизы де Бренвилье. Глава королевской полиции Габриэль Николя де ла Рейни стал сажать под арест и отправлять в Бастилию колдунов, ведьм, гадалок, магов, ясновидящих и священников-расстриг, причастных к ворожбе и колдовству. Их оказалось столько, что в Бастилии места не хватило, и пришлось заключить их в Венсенский замок. Напуганные ведьмы и колдуны на допросах называли своих клиентов. Среди них оказалось немало знати, лиц высокородных и почтенных. Чтобы разобраться в этих темных и запутанных делах, была создана Огненная палата[49]. Прокатилась новая волна арестов. На этот раз арестованы были люди высокопоставленные. Самым громким стал арест маршала Люксембургского, капитана королевской гвардии. Арестовали его прилюдно в Версале.