Принцесса и горошины

— Ты уже эля хлебнул, Йен? Это адское платье, вероятно, будет причиной моей смерти, когда фэйри дома, подарившие его Глор… гм, принцессе… увидят меня в нем. Эльфы не известны своей толерантностью. — Она заморгала, внезапно вспомнив его слова. — И с каких пор ты не зовешь меня просто Люси?

Рот Йена сжался в тонкую линию, а челюсть напряглась. — Я думал соперничать с чертовыми лордами Фэйри и их склонностью к льстивым словам и поэзии. Определенно, обычный охранник не может надеяться на это. Если я буду тебе нужен, только слово скажи. Будет не просто добраться до тебя через меня, фэйри они или нет.

Его взгляд на мгновение опустился на абсурдно низкий вырез, потом вернулся на ее лицо. В этот момент Йен, которого она знала почти всю свою жизнь, превратился в незнакомца. Сурового и опасного незнакомца.

Она слегка бесконтрольно задрожала, когда он прищурился.

— Если принцесса или ее отец думают, что используют тебя, для того, чтобы заключить сделку, они глубоко ошибаются, — искренне сказал он, в его словах содержалась ледяная угроза.

Люси задохнулась и посмотрела на лестницу, с облегчением увидев, что Глори продвинулась дальше. — Осторожнее со словами, Йен! Это опасно напоминает предательство.

Он подошел ближе к ней и взял рукой за подбородок, приподняв так, что ее лицо оказалось в нескольких дюймах от его собственного.

— Предательство — самое меньшее, на что я могу осмелиться, чтобы защитить тебя, Люси. Помни об этом. Два дня до твоего двадцать первого дня рождения, миледи. Два дня. А потом я приду за тобой, несмотря на то, сколько эльфийских принцев будут стоять у меня на пути. Ты — моя.

Люси стояла, замерев в шоке, когда он кратко поцеловал ее в губы, а потом отпустил.

— Два дня, — повторил он, затем поклонился и проследовал вверх по лестнице.

Люси дрожащими пальцами коснулась своих губ, раздумывая, насколько это легкое прикосновение могло вызвать такое пламя в ее теле. Она повернулась посмотреть на его широкоплечую мускулистую фигуру, поднимающуюся вверх по лестнице, и задрожала.

Йен был капитаном стражи короля Пэдрейка, и все знали, что он заслужил этот пост. Он был лучшим воином короля, лучшим главнокомандующим, лучшим… во всем. Но слышать, как он говорит слова предательства, — ради нее, — это было сложно понять.

Но она все еще ощущала вкус его губ на своих.

— Люсинда! — крик Глори отразился от стен и проник в голову Люси.

— Спускайся сейчас же сюда.

Руками приподняв юбки, Люси глубоко вздохнула и принялась спускаться.

Два дня, сказал он. Многое могло случиться за два дня. И принимая во внимание, что она будет следовать все время за Глори, ничего из этого не сулило ничего хорошего.

Зал для ужина представлял собой зрелище полного хаоса, и Люси чуть не споткнулась о Глори, которая застыла на пороге. Лорды Фэйри стояли почти нос к носу с лордами двора и дворцовой стражи, и все они кричали. За высоким столом сидел король и моргал в неверии или, — вероятнее всего в такой поздний час, — от того, что напился.

— Глори, я думаю, не стоит ли нам вернуться в наши комнаты. Это, похоже, может, кончиться очень плохо, и я беспокоюсь за твою безопасность, — сказала Люси, говоря громко, чтобы Глори смогла услышать ее в такой какофонии.

— Очень хорошая идея, ваше высочество, — сказал Йен, внезапно оказавшись рядом с ними. Только теперь в руке он держал наготове очень острый и смертельный меч. — Я почувствую себя намного лучше. Если вы обе уйдете прежде, чем эти… переговоры… совсем выйдут из-под контроля.

Глори подняла голову и улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой. Люси видела, как люди — лорды, принцы и короли — были загипнотизированы этой улыбкой. Даже низшие фэйри-лорды не могли сопротивляться красоте Глори, когда она решала ее использовать.

Йен, однако, даже глазом не моргнул.

— Сейчас же, миледи.

Глори каким-то образом посмотрела на него свысока, хотя Йен возвышался на несколько ладоней над ней.

— Я советую тебе подумать, с кем ты говоришь, стражник.

— Если бы я не подумал об этом, принцесса, я бы забросил вас на плечо и отнес бы наверх прежде, чем вы могли оказаться в опасности и втянуть в неприятности леди Люсинду, — спокойно ответил Йен.

Люси широко открыла глаза, ожидая, что Глори охватит один из ее легендарных приступов гнева, но к ее удивлению, принцесса лишь рассмеялась.

— О, для меня никакой опасности нет. Этой ночью я заключу помолвку со своим женихом, — почти рассеянно ответила принцесса, взглядом окидывая комнату.

— Что? — Люси схватила Глори за руку. — Что? Ты мне не говорила. Кто он?

Глори высвободила свою руку, потом пригладила юбки.

— Разумеется, я еще не знаю. Идем. Поможешь мне узнать, у кого была самая тяжелая ночь на этих комковатых матрасах, — её смех зазвенел колокольчиками, принцесса подняла подбородок и поплыла по комнате, как изящный цветок, которым она никогда, никогда не была.

— О, нет, — простонала Люси. — Горошины. Это будет очень, очень скверно. — С извинением взглянув на Йена, она приподняла юбки платья и побежала за принцессой.