Принцесса и горошины (ЛП)

Глори закричала и лицо ее побелело, когда ее пьяница-отец попытался подняться на ноги, лопоча что-то бессвязно и беспокойно. На комнату опустилась шокирующая тишина. Лениво Рис заметил, что воин — страж — держал клинок наготове, приняв боевую стойку, защищая принцессу.

Но Рис не был заинтересован в их реакции. Он обратил свое внимание на единственную женщину, которая представляла для него некий интерес.

Ее лицо тоже стало смертельно бледным, но в глазах загорелась дерзость.

— Вы не получите ее, милорд, — ясно сказала она. — По крайней мере, пока я жива.

Когда она подняла руки в воздух, приготовившись вызвать какую-то магию, чтобы защитить принцессу, проблеск серебра у ее горла привлек его внимание. Это было невозможно.

Этого быть не могло.

Быстрее мысли он оказался на другом конце комнаты, наклоняясь к ней, схватив рукой серебряное кольцо, которое она носила на цепочке.

— Что это такое? Где ты его взяла? — потребовал он ответа.

— Отпусти ее или умри, — прорычал на него страж, его меч быстрее молнии оказался у шеи Риса. — Вообще-то, я мог бы убить тебя в любом случае, за то, что ты осмелился коснуться ее.

Рис почувствовал минутное веселье, и посмотрел в яростные серые глаза этого человека.

— Значит, переговоры — не твой конек, как я понимаю?

— Отпусти ее или умри, — повторил мужчина, нажимая сильнее.

Жуткая боль от стали, врезавшейся в его горло, почти не отвлекла Риса, когда он потерял интерес к смертной ерунде и снова посмотрел на девушку.

— Где ты его взяла? — спросил он, глядя, не осмелится ли она солгать. Глядя в ее темно-зеленые глаза.

Ее, о такие знакомые темно зеленые и немного уставшие глаза.

Его глаза. Глаза его сестры.

— Ты — ее дитя, — выдохнул он. — Дитя моей сестры.

Ее глаза расширились, и она начала отрицательно качать головой, но он сделал свои выводы и предположения. Отпустив кольцо, он взял ее лицо в ладони, потом коснулся ее лба своим. Незамедлительно семейная связь появилась с почти болезненной интенсивностью.

Она была из его рода, и внезапно его отвращение к чему-либо, кроме ее дружбы, стало совершенно ясно.

— Ты моя племянница, — сказал он с первой незамутненной радостью, которую не чувствовал вот уже триста лет, с тех пор, как его сестра исчезла. — Ты — моя семья.

Она посмотрела на него, моргнув. Изумленная.

— Я… я знаю, — ответила она. — Каким-то образом, я знаю. — Она повернулась, чтобы посмотреть на стража, который все еще держал меч у горла Риса. — Не причиняй ему боли, Йен. Он мой… дядя.

Йен неспешно опустил свой меч, явно не понимая, а также совершенно не желая доверить любимую женщину Рису с его семейными притязаниями.

— И возникает другой вопрос, — сказал Рис, вытянувшись во весь свой немалый рост. — Ты недостаточно хорош для моей племянницы.

В мгновение ока, меч снова оказался у его горла. — Я бы предложил вам пересмотреть ваше заявление, Дядя, — мрачно заметил Йен. — Мне противна сама мысль о том, что впервые мы выйдем в свет в качестве супружеской пары, чтобы присутствовать на ваших похоронах.

Племянница Риса затаила дыхание.

— Йен! Он мой дядя. Подожди. Что? Супружеская пара?

Рис переводил взгляд с одного на другую и рассмеялся. Осторожно отведя меч в сторону, устраняя угрозу, Рис низко поклонился королю.

— Я дарую вам жизнь вашей дочери, хотя она принадлежала мне по праву и закону. Взамен, я заберу с собой эту женщину. Она — моя семья, и я имею полное право. Сим я заявляю права на леди Магду.

Все фэйри в зале, молчавшие и неподвижно стоявшие во время всего действа, опустились на колени и поклялись в своей вассальной преданности и единстве.

— Гэренвин!

Король опустился в кресло и озадаченно смотрел на Риса.

— Я не понимаю. Зачем, черт побери, вам понадобилась наша пастушка свиней?

Два дня спустя

— Я все еще не могу поверить, что Глори вышла замуж за этого низкорослого толстяка, — сказала Люси, качая головой. — Все эти годы она клялась, что ей подойдет лишь мужчина равный ей по красоте, а теперь Глори тайно вышла замуж за лорда, который на голову ниже нее и практически лыс. А весит на пять стоунов [1]больше своей невесты.

— Ах, но он же любит ее без памяти, — ответил Йен, положив руки ей на талию. — И еще далеко не всё сказано на этот счет. С днем рождения, любовь моя.

— Меня сейчас стошнит, — заметил Рис, когда раздражающий его человек поцеловал Люси. Не то, что бы они оба могли что-то услышать помимо собственного чувственного лепета. Рис удерживал поводья серебряной кобылы, которую приобрел для своей племянницы, и пристально смотрел, как Йен, небрежно взглянув на дядю своей суженой, помог Люсинде забраться в седло.

— И смотри, не лапай принцессу Верховного Дома Благого Двора, — проворчал Рис.

Йен улыбнулся и намеренно поднес руку Люсинды к своим губам.

— Моя будущая жена и я будем лапать друг друга так, как пожелаем, дядя.

— Не называй меня «дядя», — ответил, стиснув зубы, Рис.

Люсинда поправила свою развивающуюся юбку, и то ли испуганно, то ли смиренно вздохнула.

— Так будет всю дорогу по Эльвании? Потому что если вы двое не сможете прийти к соглашению, мне придется уехать в одиночестве, оставив вас обоих.