Принцесса гоблинов

А Женька молча и сноровисто добыла ведёрко чистой, такой замечательно вкусной воды. Ум-м, какая прелесть… И холодной, кстати тоже — когда она с размаху вылила содержимое на безвольно прислонившееся к колодцу тело, оно с жутким и даже каким-то неприличным визгом зашевелилось. Закаляться, да заодно не давать так уж расслабляться, гоблин.

Это жалкое нечто даже осознало себя Тимом… или как-то так, опустив велеречия да пышные титулы.

Вопрос пришлось повторить — но его жалкое и сидящее в луже высочество сначала поковырялось зачем-то в распухшем от пинков ухе, размазало упрямо сочащуюся под носом розовую юшку.

А потом кое-как проморгалось от стекающей воды единственным незаплывшим глазом и довольно внятно пробормотало разбитыми губами:

— Что вы, что вы — честное благородное слово! — хм-м, похоже, мы смотрели и любили одни и те же фильмы? И даже чувством юмора обладаем, надо же…

Принцесса хоть и откровенно млела под нежно перебирающими её волосы пальцами, но всё же из чистой вредности проворчала — королева-маменька всё равно доведается. А в гневе она просто страшна. Как говорится, хуже атомной войны…

Мир не то, чтобы поблек. Он стал чуточку иным, когда Женька… нет, уже Воин по прозвищу Джейн шагнула от колодца. Не знаю — что это было, вдруг выросшее в ней исполинской, безжалостной и ледяной волной — но это было круто.

И мать-его как величественно — Принцесса с визгом взлетела на ноженьки и шустро спряталась за Вовкины плечи. Соображает, змеюка зеленоглазая, что брат даже в таком состоянии табу. Хотя, брательника тоже проняло. Понимает, что с Воином в таком виде лучше не связываться. Вполне гарантированный способ самоубийства… а он сам ещё не настолько продвинулся — Тим ну чисто девчонка, какой уж тут из него наставник и учитель по мастерству.

А теперь слушай, Принцесса, и крепенько запомни в своём жалком подобии мозгов, или что там у тебя имеется. Не знаю, что ты там себе воображаешь — не хочу даже и думать, будто ты ищешь силу, способную скинуть тамошнюю Королеву с трона и сделать ей укорот на голову, заодно и старшим братьям-сёстрам. Но если вдруг маменька твоя хоть рыпнется… то быстро и качественно. И учти — вместе с тобой.

Поняла, сучонка белобрысая? Поняла или нет, зараза смазливая?…

Угу, похоже, поняла — да ещё как! Потому как утащила за собой Вовку и уже вместе с ним упряталась за спинку отчего-то благодушно взирающей на все эти дела маменьки. Ну, мама дело святое…

Мир стал зеленоватым и полупрозрачным. Жутко непривычным, новым и всё же понятным. На чердаке, оказывается, вылизывалась кошка, вокруг микроволновки с курочкой-гриль лениво сновали золотистые искорки, а жемчуга-брюлики в стеклянном сейфике дымчато-воздушной стены отозвались на знак внимания радостными сполохами радужных брызг. Ага, теперь понятно, отчего Принцесса не делает своей силой искусственные — против природных, да ещё и когда их коснулась рука Мастера, синтетика не катит.

Она посмотрела в глаза матери. Ух, как много между ними обеими невысказанного! Только, бывают такие понятия и слова, говорить которые нельзя. И даже думать о том не стоит — слово изречённое есть ложь. Надо просто чувствовать всё это. Чувствовать большим и… ладно уж, ла-адно — великодушным сердцем Воина.

Женька вздохнула и улыбнулась. Ухватила за шкирку с готовностью обернувшую её неимоверную Силу, жадно заглядывающую в глаза в поисках малейшего желания госпожи и уже готовую разметать в клочья эту реальность и эту вселенную. Скомкала кое-как и положила оставшееся нечто себе на ладошку. Поднесла к губам и шепнула известные каждой девчонке чародейские слова.

— Лети-лети, лепесток, через запад на восток… — и легонько дунула.

— Всё, люди — мир?

Разомлевшая от полуденного зноя, она валялась в гамаке, привязанном между деревом и трудолюбиво вбитым Вовкой в землю рельсом. Покачивалась легонько, краем глаза посматривая в истоме на физиономию обретающегося рядом Тима. Тот кормил Женьку черешнями — представьте, удалось загнать это ноющее безобразие на дерево и даже заставить собрать полведра, при этом не упав и ничего никому на голову не опрокинув! И теперь он трудолюбиво брал каждую за черенок, окунал в сгущёнку и осторожно вкладывал в девичьи губы. Терпеливо ждал, пока та вытолкнет язычком косточку. А потом убирал прочь и даже по желанию поил водой, чтобы не так приторно было.

Вот же прицепился, девчонка… стоило признать, что природа здорово подшутила, сунув этакое диво в мужское тело — а такого прирождённого лидера как Принцессу, в обольстительное, но увы слабое женское.

Самое что интересное, прекрасно всё понимает. Ну вот всё-всё! Но молчит, прямо как пресловутый Штирлиц. Умный, блин — то-то маменька в нём души не чает… но было и ещё кое-что, о чём Женька молчала тоже, и о чём не дала понять никому. Даже перед самой собой не признавалась. Прикосновения этого женственного принца, брызги его крови и даже снисходительно подаренный в награду поцелуй хоть и обжигали, но как-то не так. Терпеть вполне можно… ой, блин — а если прислушаться и притерпеться, то даже и… поручик Ржевский, молчать!