Принцесса гоблинов

Однако, нашлось ещё кое-что. Вернее, кое-кто — вполне томно раскинувшись в лужице крови, еле слышно в этой тишине ещё дышал молодой человек — тот самый, дон Диего, сейчас больше похожий на верного кандидата к районному патологоанатому. И протянутые к его шее пальцы нащупали слабо, еле-еле заметно и слабо, но всё же упрямо бившуюся жилку…

— Сучка ты гоблинская, Джейн! Дрянь и мерзавка. Хоть раз признайся честно — тебе жаль, что парень выжил. Тебе до уссыкачки неохота даже думать, что надо спасать его и тащить на себе, — от этих слов, произнесённых каким-то чужим голосом, в голове снова немного прояснилось.

Настолько, что Женька не стала хвататься за клинок — она узнала своё рвущееся из горла дыхание. На шее кулём висел бесчувственный парень, меч бил о бедро (словно ему мало досталось) и норовил запутать ноги, однако шаг за шагом леди Джейн Непобедимая и Неповторимая тащилась загнанной клячей по грубому каменному коридору.

Пить хотелось просто нестерпимо. Нет, пожалуй, ещё больше хотелось сейчас бросить всё и просто тихо заплакать, скукожившись во в том уголочке, от жалости и сострадания к самой себе — благо из глаз и так уже сочилась какая-то подозрительная дрянь… всё-таки, Женька запнулась о камень и упала опять.

— Ох-х… — с еле слышным стоном выдохнула она, когда толчок в живот и судорожное затем ощупывание себя подтвердили безжалостное: чертовски неудачно упала.

И теперь шаманский нож вошёл глубоко, совсем, по самую рукоять. Появилась тупая, ноющая и пульсирующая боль. Правда, тоненькая струйка почти чёрной крови от того не увеличилась, и это внушило смятенно заметавшимся мыслям некоторую надежду.

— Стерва ты, леди Джейн, — глухо резюмровал всё тот же хриплый голос, когда Женька оторвала взгляд от лежавшего рядом Диего и с надеждой вперилась в черноту коридора впереди.

Туда, подальше от чёрной и взкой, опутывающей всё тело туманом магии шамана! Ещё чуть, и можно будет ещё раз попытаться уйти. Уйти в себя, в своё любимое и откровенное Я. Пусть в прошлые разы едва не разорвало на кусочки — но когда-нибудь да удастся прорваться? Оттуда уже и домой…

— А там бабы и кабаки — всё будет наше! — Женька наощупь размазала по лицу сочившуюся из разбитого носа кровь и медленно, неуверенно встала.

Наверное, со стороны то выглядело нелепой вознёй возомнившей о себе невесть что пьяной девицы.

— Ну просто в хламину пьяной! — Женька присела, кое-как забросила на себя почти ледяную руку Диего и с глухим воем распрямилась. Кое-как подобранный с пола факел затрещал, задёргался предупреждающе, но погаснуть всё же не решился. Эта малахольная всё равно зажжёт опять…

Да, точила и кружила вокруг сознания мысль бросить парня — никто за то не попрекнул бы. Лучше спастись одной, чем вообще никому. Да и кто узнает-то? Где бы ни находилась эта пещера, но уж никак не в родном мире. Хм, а какой же считать родным? Тот, где прекрасно без неё обходится милый и чумазый от копоти Донецк — или тот, где родился один прекрасный по самое не могу принц?

И всё же, она вновь и вновь тащила на себе бесчувственное тело, спотыкалась и плакала, кляла себя и судьбу последними словами. Падала и с глухими матюгами поднималась опять. Умирала с тем, чтобы через несколько шагов воскреснуть вновь — и вновь обнаружить на шатающемся теле эту безвольную тяжесть, а коридор потихоньку надвигающимся на себя.

— Давай, тащи, принцесса ты гоблинов долбаная! — зашедшееся от натуги сердце колотилось уже так, что сквозь шум в ушах Женька едва расслышала сама себя. — Не так просто титулы зарабатываются!

Но всё же, после очередного позорного падения пришлось-таки признать, что даже у железной и неутомимой по определению леди Джейн есть предел. Батарейки издохли окончательно, а уж с торчащим из живота кинжалом и подавно. Женька с трудом ощупала и даже попыталась помассажировать свои отказавшие напрочь ноги.

Бесполезно — она их даже едва чувствовала. Ну что ж, или сейчас, или уже никогда… на этот раз подниматься на ноги и взваливать на себя даже не застонавшего парня пришлось долго. Она не знала, сколько на то ушло времени — но вот сил ушло слишком уж много. Именно тех сил, которые подпитывали саму жизнь — её и обёрнутого сферой внимания парня. А ещё, того восхитительного огонька, который она собиралась вырастить и через некоторое время подарить Тимке.

Тимке — и себе…

В лицо еле слышно повеяло холодком. Только, не стылой недвижностью спёртого воздуха подземелий — а бодрящим и куснувшим за щёки морозцем. Ну же! Ну ещё! Ну!…

— Вот так-то! — наверное, это не произнеслось даже, а всего лишь подумалось, когда шатающаяся Женька вывалилась в мороз и черноту под ногами, всю исчёрканную белыми змейками извивающейся у подошв позёмки.

Ещё немного, ещё чуть-чуть — и вот уже мрачные, чёрные как сама ночь ворота выросли впереди по повелению своей хозяйки. Как ни упирались они, как ни противились попыткам затащить в них чужого — но всё же, втиснутый в щель клинок расшатал их, заставил словно устрицу приоткрыть створку.