Принцесса без башни

Теряясь в догадках и изнывая от любопытства, я выполнила полученные инструкции в точности, то есть двинулась прямиком по оригинальному маршруту «гамак – калитка», попирая ногами цветочки и делая вид, будто так и надо. Озираться по сторонам я остереглась, чтобы не выглядеть подозрительно, но, кажется, мой маневр никто не заметил, кроме пчелок и бабочек, обращавшихся с душистыми цветочкам куда бережнее, чем я.

За калиткой я немного постояла, раздумывая, каким это волшебным образом Зяма намерен сбежать с трудового фронта. Он копал всего час, не больше, а папуля по армейской привычке наверняка обозначил объем и сроки работ как-то вроде «от забора до заката». Зяме, конечно, будет позволено делать маленькие перерывы для удовлетворения неотложных нужд, но из поля зрения папуля его не выпустит…

Я недооценила братца.

– Ох! Что ты наделал, Зяма?! – трагическим голосом вопросил во дворе папуля.

– Кефирчику выпил, а что? Очень жарко…

– Он же был для окрошки!

– Кто там выпил кефир для моей любимой окрошки? – встрепенулась мамуля в беседке. – Зяма? Вот пусть он и бежит теперь в магазин за кефиром, потому что я уже проголодалась и желаю обедать!

– Прошу прощения. Виноват, исправлюсь!

Гусарский щелчок каблуками – и через несколько мгновений мой хитроумный братец выскочил со двора, ухмыляясь, как Чеширский Кот, дополнительное сходство с которым ему придавали густые кефирные усы.

– Какой ты коварный, Зямка! – восхитилась я.

– Угу. Дай сюда. – Братец забрал у меня тяжелую сумку и пошел с ней в гору.

– Магазин внизу! – напомнила я.

– Магазин подождет. – Зяма на ходу оглянулся. – Ну? Ты со мной или как?

Я догнала его и пошла рядом, заинтересованно прислушиваясь: в сумке что-то брякало и шуршало.

– А куда мы?

– А сюда. – Зяма залез на вросший в землю старый дзот – подобие здоровенного бетонного пня. – Отсюда мы увидим, если кто-то покажется, и сразу спрячем…

– Что?

– Это!

Свистнула, открываясь, молния. Я заглянула в сумку и ахнула:

– Это что? Монеты?! Старинные! Где ты их взял?

– Где взял, там больше нет, – заявил братец и вынул из сумки неровный темный кружочек. – Хотя надо будет еще покопаться и землицу тщательно просеять, я невнимательно смотрел, из разбитого горшка могло еще что-то выпасть.

Я тоже сунула руку в сумку, выудила серо-коричневый черепок и попеняла братцу:

– Горшок-то ты зачем разбил, варвар? Он же явно древний, ценный, не гипсовая свинка-копилка!

– Я не бил его, он сам. Возможно, давно уже. Монеты от коррозии увеличились в объеме, горшочек и лопнул. Подвинься! – Зяма отсел, освобождая место между нами, и аккуратно высыпал на бетон нетипичное содержимое пляжной сумки.

Там были черепки, корешки, комья земли и – да, кружочки из металла, который трудно было определить на глаз.

– Черепки и монеты выбираем и снова складываем в сумку, – деловито распорядился Зяма.

– А рассортировать? Кружочки разного размера…

– Некогда сортировать, мне еще за кефиром бежать.

– Ну хоть пересчитать монеты!

– Это можно.

В четыре руки мы быстро выбрали из кучки земли обломки горшка и потемневшие шершавые денежки. Черепки не считали, а монет оказалось в общей сложности пятьдесят шесть.

– Какие-то они очень разные, – засомневалась я. – Одни большие, другие маленькие, различной толщины и даже, кажется, не все круглые…

– Разберемся. – Зяма снова застегнул сумку и встал. – Теперь так: я в магазин, а ты как ни в чем не бывало домой, торбу спрячь в своей комнате и никому ни слова, понятно?

– Минуточку! – Я повесила сумку на плечо, погладила ее выпуклый полосатый бок и с вызовом посмотрела на братца. – Сначала давай договоримся, какая моя доля.

– Какая еще твоя доля?! – возмутился Зяма. – Это я нашел клад!

– На территории домовладения, собственником которого является наш папуля! – напомнила я. – Не говоря уж о том, что по закону любой клад принадлежит государству. А ты же знаешь нашего родителя, он честно сдаст все найденное за положенные ему по закону пятнадцать процентов!

– Именно поэтому о кладе знаем только мы с тобой, Индиана Джонс!

– А Индиана Джонс бесплатно с кладами не возится!

– Ладно, твои десять процентов.

– Десять процентов от чего?

– От того, что достанется мне.

– Ну уж нет, фигушки! Фифти-фифти давай!

– Джонс, ты совесть-то имей! У меня семья, жена в декрете, ребенок маленький! И копал, кстати, я, а не ты!

– Ладно, твои шестьдесят процентов, мои сорок.

– Мои восемьдесят, твои двадцать!

– Твои семьдесят, мои тридцать!

– Индиана, ты треснешь, как тот горшок! Мои семьдесят пять, твои двадцать пять – и вечно помни мою доброту!

– Хорошо, договорились, мне четверть. – Я плюнула на ладошку, и мы с братцем торжественно пожали друг другу руки. – Беги за кефиром, а я пошла перепрятывать наше сокровище.

Зяма прищурился.

– Не смотри на меня так, – хмыкнула я. – Во-первых, партнеры должны доверять друг другу. А во‐вторых, если бы я хотела тебя бессовестно обмануть, то не предложила бы предварительно пересчитать монеты.

Вот, кстати, зачем я ему это предложила? Настоящий Индиана Джонс поступил бы умнее. Эх, многовато у меня простой человеческой порядочности…