Принца нет, я за него!

– Верни обратно! – возмутился Фей, пытаясь меня достать, пока я прыгала на кровати, разрывая листики и посыпая его бумажным снежком. Он схватил меня хвостом, дернул вниз, и я упала на матрас, активно пытаясь отползти в сторону подушек. Одну подушку удалось подцепить рукой. Она же и стала моим единственным оружием против кошачьего произвола. Я сражалась героически и мужественно, всеми силами пытаясь спасти мир от воцарения кошкокульта. Древние египтяне смотрели с нескрываемым осуждением, гладя своих лысых, как коленка, кошастиков и закрывая им глаза загорелыми ладошками, дабы впечатлительные и злопамятные зверюшки не принимали все происходящее близко к сердцу. Я в очередной раз пошла в атаку, смеясь и прыгая на кровати. Потом меня предательски подкосили, повалили на кровать и попытались поймать, но я уползла. Схватив подушку, я увидела на ней что-то красное. И остановилась как вкопанная.

На подушке была кровь.

Я бросила подушку на кровать, перевела взгляд на свои руки. На левой красовалась огромная кровоточащая царапина. Фей замер, глядя на рану.

– Зачем ты меня поцарапал? Мы же просто играли? – Я стояла и смотрела на длинную багровую вздутую полоску на коже.

– Мышка… – прошептал он, глядя на свои руки. – Мышка… Это – не я… Я не мог такого сделать… Я… Мышка! Стой!

Мне было до слез обидно. Он меня поцарапал. Да, мы играли… У меня было хорошее настроение… Все было замечательно. Но это – не повод выпускать когти!

Я положила руку поверх царапины и вытерла кровь, но она тут же выступила снова. Я с глубокой обидой посмотрела в глаза Фею.

– Зачем ты это сделал? – спросила холодно. Прекрасное настроение вмиг улетучилось. В душе собирались огромные тучи. Пошел мерзкий, холодный, отрезвляющий дождь. Полил как из ведра, заполняя душу ледяной водой. Я почувствовала, как собравшаяся вода стала проситься наружу… Из глаз покатились слезы обиды.

– Мышка… – Фей закусил губу, не сводя с меня глаз. – Я не знаю, как это получилось… Может, случайно… Мышка… Дай посмотрю… Сильно болит?

– Пошел вон! – с омерзением прошипела я. Кровь начала потихоньку сворачиваться. Нет, царапина пустяковая. Но сам факт… – Все, поиграли… Спасибо…

Странное чувство. Как будто вся обида, которая хранилась в моей душе, складируясь пачками на ее задворках, мигом разархивировалась и теперь переполняет меня. Да я в жизни ни на кого так не обижалась!

– Мышка, если это сделал я, то прости. Я не хотел. Прости меня. Я мог случайно зацепить когтем, хотя со мной такого раньше не бывало, – прошептал крестный, глядя на кровь. Он попытался меня обнять, но я сделала шаг назад, бросая на него уничижительный взгляд.

– Не подходи ко мне! – тихо произнесла, чувствуя, что внутри плещется ядовито-ледовитый океан, который медленно выходит из берегов, стекая жгучими слезами по щекам. – Не трогай меня! Я не хочу, чтобы ты меня еще раз поцарапал. Мы же играли… За что?

– Мышка, ты меня слышишь? Если это сделал я, то прошу прощения… Дай сюда ручку, мы сейчас ее промоем и обработаем, а заодно посмотрим… Сильно больно? – Фей осторожно взял меня за руку, но я ее тут же вырвала, чувствуя смертельную обиду.

– Мышка, чего ты? – Он тяжело вздохнул и прижал уши, глядя на меня такими глазами, что создатели кота из Шрека быстро стали перерисовывать самую известную сцену, понимая, что лучше брать за основу не свежекастрированного кота, а провинившегося Фея.

– Не прощаю! – выпалила я, с ненавистью глядя на него. Слезы градом катились по лицу, я даже не успевала их вытирать.

– Я не могу понять, чего ты добиваешься? – не выдержал крестный, сощурив глаза. – У меня такое чувство, словно тебя смерть в туалет отпустила, перед тем как забрать, а ты от нее слиняла… Все, Мышка, заканчивай обижаться. Это всего лишь царапина. И не факт, что это след от моих когтей. Сейчас будем играть в больничку.

Я легла на кровать, укрылась одеялом с головой. А когда снова вылезла, то увидела на кровати красивый букет цветов и большую шоколадку. И целую аптечку на столике. Йод, зеленка, перекись, бинты, вата, марля, лейкопластырь. Было такое ощущение, что Фей мне собирается заодно и аппендицит вырезать. Я молча стряхнула все «подношения» с покрывала на пол, переоделась, легла, отвернулась и стала смотреть в стену, глотая слезы. Обида просто разъедала меня изнутри.

– Мышка, – услышала я над ухом. Фей лег рядом, обнял меня и осторожно поцеловал в мокрую щеку. – Мышка, давай прекращай обижаться. Ну? Чего ты? Мышка, это сделал не я. Я точно говорю. Я прекрасно знаю, какой след оставляют мои когти. Так что, если бы я тебя случайно зацепил, сейчас бы я, сжимая в руках иголку, интересовался: как зашивать? Крестиком или елочкой? Ладно, я готов выполнить твое желание. Любое. Говори…