Принца нет. Я за него!

«А как же гвоздь забить?» – спрашивают меня, упоминая и засорившуюся раковину, и текущую трубу, и шкаф на шестой этаж. Гвоздь забить я и сама умею, раковину прочистить – не проблема, а для сложных сантехнических работ есть специальные люди, которые за умеренную плату поменяют и трубы, и краны. Про шкаф я вообще молчу. Может быть, в дремучем средневековье, когда женщина и пикнуть боялась, молча входя в перечень имущества супруга, без мужчины было тяжеловато, но сейчас, когда Клара Цеткин и Роза Люксембург поставили знак равенства между «м» и «жо», с этим вообще нет никаких проблем.

Нет, ну конечно накатывают на меня приступы меланхолии, когда я сижу на диване, смотрю мелодраму, попивая чай, и мне так хочется прижаться к сильному мужскому плечу, чтобы меня защитили и спасли, а потом страстно поцеловали. Но потом я мысленно переношу героев в двушку без евроремонта и наслаждаюсь тем, как медленно, но верно их «любовь» скатывается в «бытовуху». Вот такая я злая. Скарлетт, стирающая с хозяйственным мылом носки Ретту Батлеру, Анжелика, кромсающая капусту для борща Жофферю, Мэгги, моющая гору посуды за Ральфом де Брикассаром. Красота! Сотни историй «неземной любви», которые отлично смотрятся на фоне дворца, кучи прислуги, фонтанов, карет и «мсьеканья», но абсолютно не вписываются в унылый семейный быт. Стоит мне это представить, как меланхолия проходит сама собой. Я, наверное, слишком долго ждала принца, что со временем научилась обходиться без него. Я – сам себе принц.

Ладно, что-то я отвлеклась. Итак, ничего не забыла? Деньги взяла? Взяла. Вот они. Телефон? В кармане. Все, вроде бы. Паспорт! Да, паспорт! Есть! Отлично. Мало ли, а вдруг пригодится?

– Алло, здравствуйте, а можно машинку? – набираю я номер такси и диктую свой адрес, – Мне до автовокзала. Хорошо, подожду.

Через десять минут квакнула СМС. К вам едет «Шевроле, цвет: голубой, номер ....» Отлично. Пора выдвигаться.

Я закрыла дверь, радуясь, как легко и просто она теперь закрывается. Новый замок поставила. Сама. Медальку уже себе купила. Шоколадную. И съела. В гордом одиночестве.

Телефон противно мяукает.

– Юлечка, солнышко, ну ты где? Ты же обещала меня встретить! – раздается писклявый голосок моей младшей сестры, – Я тут стою одна .... с сумочками. Они такие тяжеленькие…

– Ну постой еще немного. Сейчас приеду! – отвечаю я, прижимая телефон к плечу и запихивая ключи в сумку.

– Юлечка, солнышко, а побыстрее можно? Просто я не могу дотащить сумочки до скамеечки! – на том конце голос был жалобный-жалобный. Такое чувство, будто она стоит одна в темном переулке, а напротив нее шесть вооруженных до зубов амбалов и что-тоот нее хотят. Или она задолжала кучу денег сицилийской мафии, а сейчас, сплюнув скотч, под дулом пистолета вещает мне о том, что ей срочно нужна помощь. Любая. Но желательно скорая и финансовая.

– Попроси кого-нибудь из мужиков! Ты что там? Одна на необитаемом острове? – раздраженно ответила я, удивляясь наглости младшей сестры.

– Мне так неловко… – раздался мяукающий голос. Мамин «котенок». А сестру напрягать – ловко? Ладно, надеваем футболку с надписью с буквой «S», стринги поверх колготок и простыню на плечи. Полетели спасать!

Стоило мне только выйти из подъезда, как раздался еще один звонок. Мама.

– Юля! Почему ты не встретила Настеньку? Вы же договаривались! Она там, бедненькая, стоит на вокзале, одна, с сумками… – строгий мамин голос отчитывал меня по всем пунктам.

– А ничего, что автобус пришел на полчаса рань..... Хорошо мам.... Да, мам… Уже еду.... – отвечала я, всматриваясь вдаль. Где это Шевролёт?

Если вы подумали, что моей сестре – двенадцать лет, и она впервые вышла из дома, щурясь на свет божий, то вы глубоко заблуждаетесь. Ей – двадцать пять. Она второй раз замужем и у нее двое детей. Но она – «мамин котенок», а я – «палочка – выручалочка». Так что пока я закрывала дверь и спускалась вниз по лестнице, «мамин котенок» уже «намурчал» маме о том, что я ее не встретила, такая-сякая, а она одна, с сумками, на вокзале, и ей очень страшно, холодно и одиноко.