Принц воров

Они уже почти ушли, как им показалось, но ножевой бой вернулся к ним из тех кустов, где остались лежать поверженные ими враги. Фраера были похожи один на другого, как капли воды, появляющиеся на воротнике сразу после того, как входишь в натопленное помещение с завьюженной улицы. Один из этих двоих встал, или же это был кто-то другой, да только Паровоз обмер, когда, не пройдя и трех шагов по направлению к свободе, он увидел перед собой все ту же пятнистую, словно береза в сумерках, форму.

Пятнистый вскинул руку, что-то просвистело рядом с ухом Паровоза, и через мгновение он испытал то же чувство, которое несколько минут назад испытал Хромой, когда человек из кабины выстрелил Зимородку в голову.

Что-то резкое и горячее, очень похожее на выплеснутую в лицо кружку горячего чая, шлепнулось в шею и глаза Паровозу, и он на мгновение ослеп.

Гарсон же, шатаясь во весь свой двухметровый рост, словно шатун, поднятый из спячки бестолковыми туристами, держался за горло обеими ладонями и никак не хотел верить в то, что полоска отточенной до остроты бритвенного лезвия стали рассекла ему сонную артерию…

Кровь вылетала меж его пальцев, окропляя кусты, стоящего рядом и протирающего глаза Паровоза, поливала пожелтевшую осеннюю траву и никак не хотела останавливаться. Она била из шеи Гарсона в том же ритме, в каком билось его сердце: вспрыск — пауза… вспрыск — пауза…

Прозрев, Паровоз напряг зрение и увидел друга. И сразу же подумал о том, что лучше бы он не смотрел на него.

Гарсон упал на колени и убрал от шеи руки, которые тотчас же упали вдоль туловища… Еще секунда — и его огромное тело рухнуло, подминая засохшую, еще не смятую борьбой, но уже обильно политую красным осоку.

Округлившимися глазами Паровоз смотрел на то место у Гарсона, где сходились воедино его плечи и голова, и не мог понять, что за запчасть такая, очень не похожая на кость, выскочила из подельника.

В шее Гарсона, застряв в ней на две трети, тускло отсвечивал вороненым блеском сюрикен. Очень похожий на маслянистую, горячую шестеренку.

От прозрения Паровоза до следующего движения пятнистого прошло не более секунды. Ошеломленный странной смертью товарища, Паровоз даже не сопротивлялся, и захоти сейчас фраер взять его, он даже не повелся бы на борьбу. Но пятнистый брать Паровоза живым почему-то не хотел.

Паровоз не был похож ни на одного из тех, чьи фото показывали утром и в течение всего дня каждому из пятнистых. Получается, что стоящий перед ним бандит был действительно бандитом, а брать таковых живыми полковник Шелестов не велел. Команда была одна — задержать одного, остальных уничтожить. Капитан Корнеев и майор Весников должны остаться в живых при любых обстоятельствах боя, даже если для этого потребовалась бы смерть всех десяти пятнистых. Такая была задача. А задачи брать в плен Паровоза у лейтенанта Самойленко не было. У лейтенанта Самойленко, как и у других, была задача брать Червонца, того, у кого, по сведениям полковника Шелестова, была перевязана поврежденная правая рука. У стоящего перед Самойленко бандита руки были целы и представляли угрозу, коль скоро, даже находясь в шоке, мерзавец шарил ими на поясе в поисках оружия.

Резко наклонившись, лейтенант так же резко выпрямился и небрежно взмахнул руками, словно каждой бросал на стол по козырной шестерке.

Вынутые из коротких десантных сапог отточенные электроды со свистом рассекли воздух и тут же прекратили свой свист. Рассматривать результат своей работы у Самойленко не было времени. Он точно знал, что один из отрезков стали пришелся в ямочку под горлом, второй насадил на себя, как на шампур, сердце.

Развернувшись, боец спецподразделения военной разведки СССР скрылся в ночь. Туда, где еще слышались звуки мужской, жестокой и беспощадной борьбы за жизнь и свободу…

Глава 19

— Почему ты повел меня именно сюда? — спросил шепотом Весников, когда Слава, переобувшись, схватил вдруг сыщика за рукав и поволок в направлении, разнящемся с направлением, выбранным Весниковым, на девяносто градусов.

Вокруг них был лес, ориентироваться в котором можно было только на ощупь. Не отвечая, Ярослав протащил за собой Весникова еще с полсотни метров, после чего велел ему лечь, надавив на плечо.

Зону обстрела они давно покинули. Постепенно затихали и звуки рукопашной схватки. Лишь несколько голосов нараспев кляли легавых и одновременно просили о помощи. Прислушавшись, можно было определить, что говоривших было трое, и, судя по высоте звучания голосов, понять, насколько серьезны их раны.

А потом все вдруг стихло.

И напоследок, словно ставя последнюю точку в этом кошмарном спектакле, в замершем от ужаса лесу раздался нечеловеческий, жуткий крик.

— Что это?..

Отвечать на этот вопрос Весникова Ярославу не хотелось. Поэтому он ответил на первый.

— Если люди Шелестова не приняли Червонца во время перестрелки или при тесном контакте, Червонец будет уходить в этом направлении.

— Почему ты так решил?