Принц в розовом пальто

В колледж я влетаю буквально за пять минут до начала зачета, красная и запыхавшаяся. Некроман… ой, ну как же ему подходит это прозвище… господин Троекуров уже сидит, как обычно, хмурый и недовольный, за своим столом и строго оглядывает всех вошедших. Он не требует, как некоторые преподаватели, оставлять телефоны и сумки в коридоре, да и на зачет приглашает сразу всю группу.

Дождавшись тишины, он встает, берет в руки пачку билетов, тасует их как колоду карт и медленно проходит по рядам, сам вытаскивая карточки для студентов. И да, он знает, что мы знаем, что так не положено. Но на моей памяти пока никто не пожаловался на него и даже не попытался протестовать против такого подхода к зачету.

— Ну что, ж, будущие коллеги, надеюсь, не все вы, а только те, кто действительно готов к этой сложной профессии, требующей самопожертвования, на что способен далеко не каждый. Даю вам двадцать минут на подготовку, а потом начинаю вызывать сам. В том порядке, который посчитаю нужным…

— Простите, Александр Александрович, — поднимаю я руку и смело встречаю его гневный взгляд. Ну как же, я осмелилась перебить его. — Можно мне отвечать первой?

— Причина? — он хищно раздувает ноздри, а сидящие рядом девчонки чуть ли не ныряют под парты, чтобы их не зацепило волной.

Я глубоко вдыхаю, как перед прыжком в ледяную воду, и выдаю.

— У меня собака одна. Она… то есть он, не может находиться в одиночестве.

Рядом раздаются несмелые смешки. Народ затаился в предвкушении знатной “порки”.

— Что за порода? — вдруг внезапно выдает “великий и ужасный”.

— Той-терьер, — я поджимаю губы, потому что… Ну мне правда надо поскорее вернуться к Принцу.

— Громова? Вы же Громова?

Я лишь утвердительно киваю.

— И с каких же пор, Громова, у вас появился собака? И как при этом вы ранее ходили на лекции?

— С тех пор, как у той-терьера хозяйка попала в больницу. А меня попросила присмотреть за ним. Со вчерашнего вечера. — Карточка с вопросами слегка дрожит в руках, но я лишь стискиваю ее покрепче.

— Вот как? Ну что ж. Идите первой. Но прямо сейчас. Без подготовки.

Мне не остается ничего иного, как подхватить свои вещи и направиться к его столу. Блин, даже тезисы не успела накидать, наверняка что-то выпущу или забуду упомянуть. Но и черт с ним.

Уже через пару минут Сан Саныч присаживается за свой стол и складывает на нем большие крупные руки — довольно ухоженные для мужчины.

Я неловко ерзаю на стуле, и из рук выскальзывает открытая сумка, а из нее выпадает ошейник Принца, который я не стала надевать на него, но на всякий случай взяла с собой.

— Откуда у вас эта прелюбопытная вещица? — вскидывается Троекуров и требовательно протягивает руку к ошейнику.

— Это ошейник той самой собаки, с которой я должна сидеть, пока его хозяйка в больнице, — я передаю Сан Санычу собачий аксессуар

— А как зовут хозяйку?

— Анфиса Гавриловна, — я с удивлением рассматриваю преподавателя, на лице которого внезапно прорезается несвойственное ему выражение нежности, когда он аккуратно проводит пальцами по прикрепленной с обратной стороны табличке с выгравированным на ней прозвищем пса и телефоном владелицы животного.

— Что с Анфисой?

— Вы знакомы?

— Она меня когда-то здорово выручила. Так что с ней?

— Я не дозвонилась до приемного покоя. Но соседка сказал, что скорая забрала ее с сердечным приступом.

— Какая больница?

— Третья городская. Первая кардиология.

— А вы какое отношение имеете к Анфисе?

— Я ее подруга.

Преподаватель задумчиво смотрит на меня и жует губами.

— И как давно вы ее подруга?

— С семи лет. Моих, разумеется. Меня привели к ней проколоть уши. Мне было страшно, а она разговаривала со мной как со взрослой. Сказала, что больно будет. Но не долго. И что боль — не самое страшное, что может с нами случиться. И что гораздо больнее, когда тебя обманывают. И после окончания процедуры я предложила ей стать подружками. Потому что друзья друг другу не врут.

— И что, было больно?

— Тогда мне показалось, что да. Больно, но все-таки терпимо, как она и предупредила.

— И она доверила вам свою собаку? — прищуривается Троекуров. — И где же Принц сейчас?

Анфиса, Анфиса, да тебя и твое дражайшее Высочество, похоже, действительно знает полгорода.

— Он сейчас у Евгения Борисовича на работе. Это знакомый ветеринар Анфисы.

Сан Саныч кивает головой и достает из внутреннего кармана пиджака мобильный.

— Так что там с билетом? — уткнувшись в гаджет и строча на нем что-то, спрашивает Троекуров.

Я зачитываю вслух первый вопрос и начинаю отвечать на него. Иногда перескакиваю, потому что без написанных тезисов мысли опережают язык, но тема мне знакома, и я уверена, что даже если упущу что-то, то на дополнительные уточняющие вопросы отвечу без проблем.

Я на мгновение замолкаю, чтобы немного сосредоточиться, но преподаватель останавливает меня.

— Все понятно, Громова. Идите.

В растерянности я перевожу взгляд с него на придвинутую мне зачетку вместе с собачьим ошейником. Не удержавшись, открываю книжицу и вижу “отлично” по сдаваемому предмету.

— Но я же не рассказала билет полностью, — искренне недоумеваю я.