Принц снов

Для Льешо же ночное бдение окончилось крутым поворотом судьбы, а вот каких-то особых даров, чтобы справиться с этой судьбой, ниспослано не было. В тумане неясных мыслей и воспоминаний воспаленный мозг юноши сосредоточился на единственной неоспоримой истине: Балар замыкает на себе вселенную. Так может быть, нынешний странный бег по пустыне связан именно с этим?

Существовала и вторая сторона вопроса, впрочем, неотрывно связанная с первой: мастер Ден говорил, что помочь Льешо в силах лишь толкователь снов, и вот на тебе — совершенно неожиданно и против своей воли он движется прямиком к кому-то из этих толкователей. Лукавый бог никогда не объяснял, кто такие толкователи и почему они могут оказаться столь важными. Но ведь Балар — центр вселенной — тоже считает их мнение определяющим.

— Кто же все-таки эти толкователи снов и какое отношение они имеют ко мне?

Балар искоса взглянул на брата — он явно сомневался, что тот уже способен вести серьезный диалог. Но все же принялся объяснять:

— Толкователи снов — святые ясновидцы народа ташеков. В своих видениях они свободно перемещаются между миром сновидений и реальным миром. Бодрствуя, они выносят в свет дня свои ночные странствования, тем самым направляя страждущих. Дело в том, что в последнее время по всем стойбищам ташеков пролетели видения, касающиеся юного принца из Фибии. В этих видениях Великая Богиня призывала разыскать этого принца, считая его своим мужем. Пойми, эти люди вовсе не поклоняются Великой Богине, так что вторжение странной, чуждой силы в сны ташекских мистиков чрезвычайно их расстроило. Я не понимаю ситуацию во всех деталях, но, по-моему, речь идет о садовнике Богини, джинне.

— Я знаю. Его зовут Свин. Видения разговаривающих свиней сейчас посещают не только толкователей снов.

Балар кивнул, словно Льешо только что подтвердил его невысказанное опасение.

— Динха видела и волшебника — того самого, кого ты называешь Марко. Он как раз разыскивал небесного садовника. Но в его снах этот садовник выглядит вовсе не свиньей, а огромной черной жемчужиной, на серебряной цепи висящей на шее юного принца.

Льешо и понятия не имел, кто такая эта Динха, однако поднял связанные руки и пальцем оттянул воротник рубашки, обнажая шею:

— Смотри, никакой серебряной цепи нет и в помине.

И все же он прекрасно понял, о какой цепи говорит брат; именно ее он видел во сне.

— Да, цепи не видно, — согласился Балар, — зато целых три жемчужины…

Так, значит, пока он был без сознания, они его обыскали. Этого следовало ожидать. Удивительно, однако, что жемчужины так и остались при нем, в ладанке, на скромной бечевке.

Льешо пожал плечами, пытаясь изобразить равнодушие.

— Да я их просто собираю. Это входит в испытание. Призрак Лека дал мне первую из них — когда отправил на поиски братьев. Он украл ее у королевы-драконессы, которая вместе с детьми живет в Жемчужной Бухте. И правильно сделал: она сказала, что сама собиралась ее мне подарить, если бы я не получил жемчужину иным способом. Вторую подарила смертная богиня войны, госпожа Сьен Ма.

Льешо умолчал о полученных от смертной богини других дарах. Интересно, не потерялись ли они во время дурацкого похищения, так бестолково сочиненного братом-музыкантом?

— Третью же я получил от целительницы Мары, возлюбленной Дракона Золотой Реки. Той самой, которая претендует на звание восьмой смертной богини. Кстати, госпожа Карина, ученица нашего с тобой брата Адара, — ее дочь.

Не было никакой необходимости объяснять Балару, что может случиться с Кариной в плену у гарнов. Он и так при одном лишь упоминании имени девушки страшно побледнел.

— Очевидно, мне предназначено разыскать их всех — жемчужины, конечно, а не богов. Но до сих пор еще никто не сказал, сколько их на самом деле. Собрал я и трех братьев, однако коллекция фибских принцев куда беднее, чем коллекция черного жемчуга.

— Ты путешествуешь в такой компании, получаешь дары смертных богов и все же смеешь утверждать, что не обладаешь сверхъестественными способностями? — возмутился в свою очередь Балар. — Судя по всему, от удара по голове ты разучился считать. Я — первый брат, Адар — второй. А кто же третий?

Все его братья приходились братьями и Балару, так что молчать причины не было.

— У Шокара ферма в Шане. Когда я его обнаружил, он занимался сельским хозяйством, однако ко времени моего отъезда уже сменил агрономию на военное дело и теперь собирает войско.

— Получается, ты нашел не троих, а четверых.

— Кто ж четвертый?

— В Акенбаде, среди толкователей снов, нас ждет Льюка.

Люка стал третьим мужем Богини и получил дар созерцания прошлого и будущего и, возможно, именно поэтому нашел общий язык с ташекскими мистиками. Льешо не очень-то хотелось слушать рассказы о собственном будущем, несмотря на то, что будущее стремилось проникнуть даже в его собственные сны. Мало этого, оно гнало его в пустыню Гансау. А ведь сами закаленные песками ташеки пережидали засушливые месяцы в Гарнии. Во всяком случае, так говорил Собачьи Уши. А жизнь уже доказала, что он нередко врал.