Принц шутов

Я предпочел не высказывать свое мнение по этому поводу, хотя очень хотелось выбранить его за дерзость.

— Загадка. Головоломка из двух частей. — Язычник смотрел на меня своими кроткими глазами. Он отпустил стул и пробежал пальцами по лбу, скулам, щекам. Везде, где побывали его пальцы, казалось, татуировки на миг стали темнее, как трещины в плоти, за которыми внутренняя тьма. Он вскинул голову, потом выглянул в коридор. — И вторая часть совсем близко.

— Я бы не ожидал меньшего от человека, который дает советы самому королю Олидану. — Я ослепительно улыбнулся, изображая дружелюбного героя, сохранившего непринужденность обращения. — По правде говоря, я связан каким-то ужасным заклятием с норсийцем, который приехал со мной. Мы связаны магией. Если мы расходимся слишком далеко, с нами происходят плохие вещи. Все, чего я хочу, — это чтобы нас разъединили и чтобы каждый мог снова идти своей дорогой. Тот, кому это удастся, обнаружит, что я весьма и весьма щедрый принц.

Сейджес удивился куда меньше, чем я ожидал. Можно подумать, он уже все это знал.

— Я могу помочь вам, принц Ялан.

— О, слава богу! Ну, любому богу, не суть важно. Ты не представляешь, как тяжко быть прикованным к этому чудовищу, тащиться с ним до самых фьордов. Холод меня совсем не радует. Моя носоглотка…

Сейджес поднял руку и прервал мой треп. Он словно не понимал, что перебивает принца, но что есть, то есть — от облегчения у меня не в меру развязался язык.

— Есть, как это часто бывает, и легкий, и трудный путь.

— Лучше уж легкий, — сказал я, подаваясь вперед: язычник говорил очень тихо.

— Убей другого.

— Убить Снорри? — Я отпрянул. — Но я думал, что если он…

— На каком основании вы это думали, принц Ялан? Разумный человек может бояться некоторых возможностей, но не дает страху превратить возможность в неизбежность. Если кто-то из вас умрет, проклятие умрет вместе с ним и другой может беспрепятственно продолжать свой путь.

— Ох! — Казалось глупым, что я прежде был уверен в таком исходе. — Но я не могу убить Снорри. — Я не хотел его смерти. — Ну, то есть это будет очень сложно. Ты его не видел. А если бы видел — понял бы меня.

Сейджес пожал плечами, едва заметно приподняв их.

— Ты в замке короля Олидана. Если он прикажет кого-то убить, этот человек умрет. Сомневаюсь, что он откажет принцу в убийстве простолюдина. Особенно человека из края льдов и снегов, поклоняющегося первобытным богам.

Мой прежний энтузиазм со вздохом покинул меня.

— Тогда расскажи про трудный способ…

18

Я проснулся в холодном поту в теплой постели. Какое-то время пытался понять, что это за гостиница. Я даже на миг подумал, что рядом может оказаться Эмма, но нащупал только льняные простыни. Тонкий лен. Замок. Я вспомнил — и сел. Была ночь.

Меня преследовали кошмары, один за другим, и сердце мое еще не перестало бешено колотиться, но деталей я не помнил. Ничего, кроме того, что нечто ужасное кралось за мной в темноте, так близко, что я чувствовал на шее его дыхание, чувствовал, как оно хватается за мою рубашку.

— Замок, Ял. Ты в замке.

Мой голос прозвучал слабо, словно я находился в огромном пустом пространстве.

Свеча, которую я оставил гореть, должно быть, давно погасла — даже запаха не чувствовалось. Мне бы кремень и трут — но они остались в седельной сумке в конюшне.

— Ты слишком большой мальчик, чтобы бояться темноты.

Страх в голосе убедил меня, что лучше уж молчать. Я прислушался, нет ли других звуков, кроме моего дыхания. Их не было.

Я бросился на подушку, натянул на себя простыню и, чтобы отвлечься от ночных кошмаров, сконцентрировался на своей беседе с Сейджесом.

— Трудный способ? — переспросил он, словно удивляясь, что я всерьез рассматриваю такую возможность. — Трудный способ состоит в том, чтобы завершить работу заклятия. Любое колдовство есть акт воли, стремящейся к завершению. Желания сильнейших, произнесенные вслух, выведенные на пути, которые их искусство проложило в ткани сущего, становятся подобны живым существам. Заклятие будет виться и изгибаться, покуда не достигнет породившей его цели. Покуда цель существует, заклятие не завершено. Уничтожь цель — и колдовство, связывающее тебя, перестанет существовать.

Я подумал о глазах под маской.

— Убить Снорри, говоришь?

Легкий путь и правда казался легче.

Глаза, мерцавшие за прорезями фарфоровой маски, те же самые глаза наблюдали за мной в кошмарах. У меня мурашки бежали по коже при мысли об этом — даже сейчас. Я хватался за простыни, как ребенок, но даже стальная броня не смогла бы защитить меня от этого ужаса. Убить Снорри?

— Совсем нетрудно, это я могу устроить, мой принц.

Все, что сказал язычник, звучало разумно.

— Нет, честно говоря, не могу. Он стал мне вроде как др… — я прикусил язык, — доверенным лицом.

Сейджес покачал головой, строки на его лице расплылись.